- Спасибо всем, кто пришёл сегодня в дом офицеров. Знаю, что повод собраться - скорбный, но мы должны помнить наших друзей, мужей, сыновей, отцов, которые ушли на эту спецоперацию год назад и не вернулись... Я передаю слово супруге моего товарища - Оксане.

В большом банкетном зале было человек пятьдесят. Пили водку. Со своего места поднялась женщина лет сорока. Она была не в себе. Потерянный взгляд, красные глаза, лицо как застывшая маска.

- Спасибо, конечно, Лёша, за слово. Мне вот интересно, а что ты хочешь от меня услышать? Что у меня в туалете света нет уже пять месяцев, потому что патрон расплавился и некому поменять? Или, что моей зарплаты бухгалтера и пособия по утере кормильца сына хватает ровно на квартплату и макароны с хлебом? Или что собака наша по ночам воет, как будто знает, что хозяина больше нет...

Вечер, «Пятерочка», касса. Выкладываю свой кефир с ветчиной и сигаретами. Кассирша быстро здоровается, не глядя на меня, пробивает: «Это всё?». И откидывает крашеную челку. Какой знакомый жест. Но я бы так и ушел, если бы не взглянул на бэджик, что у всех кассирш на груди. Маргарита Аверина.

– Рита, ты?

Она, наконец, поднимает глаза на меня:

– Да… А что?… Господи! Лёша?

– Ага, я. Не ожидал тебя встретить вот так...

Случился у нас как-то на работе аврал. Готовили к сдаче объект, сдать надо было к сроку, тютелька в тютельку, так что работали на износ, день и ночь, кто по сменам, кто сутками, а я просто неделями оттуда не вылазил.

По такой причине в подвале оборудовали несколько спальных мест. Чисто по-походному, раскладушки, матрасы, спальники, только чтобы упасть на пару часов, когда уже совсем невмоготу.

И была у нас в коллективе одна девочка, Настенька. Очень хорошая. Умница, исполнительная, доброжелательная, чудо а не девочка. И с таким знаете чистым незамутнённым сознанием, как у пятилетнего ребёнка. Будто не в Балашихе своей выросла, а на каком нибудь Элизиуме...