В своей пьер-ришаровости я долгое время чувствовал себя одиноким. Мне казалось, что тогда, в СССР середины семидесятых, я был выпущен в единственном экземпляре и, после того, как сотрудник ОТК в конце конвейера разрыдался надо мной, немедленно забракован. Все подходили к моей кроватке со словами: «Ух ты, на фиг, е-мое». Такое на памятнике не напишешь. Я страдал.

Пока не встретил похожую пьер-ришаровость и аналогичную чудесность в перьях, причем там, где меньше всего ожидал — в девочке. Девочка-Пьер-Ришар училась в моем Университете на другом факультете. Мы были ровесниками.

Какая потрясающая пара, искрометная, точно оборванные провода, взрывная, как «кока-кола» и «ментос», могла бы из нас получиться, но нет. Не в этой книжке и не в этой жизни. Законы физики действуют и в любви: одноименные заряды отталкиваются.

Мы отдали должное аутентичной придурковатости друг друга и стали друзьями...