Зима тогда (год эдак 95) удалась. Обалдевший от вечного пьянства на
славном МЗРТА (спирт? Ха! Это для слабоков! Клей БФ - вот выбор
достойный гордого звания "сборщика РЭА и приборов"!) я нервно поглядывал
по сторонам, рельно понимая, что пить - хорошо, но иногда и кушать надо.
Кушать удавалось не всегда...
В минуту такой слабости меня и подловил приятель, недавно устроившийся в
охрану кабака. Накормил, отпоил водкой и поведал сладкие истории про
загнивающий капитализм, нуждающийся в квалифицированной рабочей силе
отечественного производства. Прикинув, что объем месячной зарплаты там
равен так и невыплаченной за последний год зарплате тут, я сделал
выводы. Выводы были не в пользу славного завода.
Когда через неделю отмечания увольнения я таки нашел в себе силы
приехать в тот ресторан, оказалось, что мест в охране уже нет. Все. Так
я стал безработным. Безработица длилась недолго... минут эдак десять,
после чего мне был предложен вариант гордо нести флаг дворников - то
бишь метлу и лопату. Плюнув на условности (кушать хотелось все сильнее),
я подписал договор.
Уточняю диспозицию: кабак называется "Санта Фе", находится на
Мантулинской улице, на территории парка "Красная Пресня", близ метро
"Ул. 1905 года". Принадлежит он сети "Росинтер" и является совместным
предприятием. Начальство - сплошь американцы. То ли где-то там, в штабе
подумали, что те меньше пьют... То ли - что меньше воруют... То ли
просто не доверяли несбывшимся строителям коммунизма, но - факт. Правда,
факт, в котором штабу скоро пришлось разочароваться...
Как я уже упоминал, зима тогда удалась и первое, что я увидел в свой
первый рабочий день - это было улыбающееся (американцы, оказывается,
рождаются улыбающимися - селективный отбор) лицо Джона, директора,
встречающего меня у ворот и в эту самую зиму тычащего пальцем да
приговаривающего: "Снек - плехо! Плехо снек!"
"Да, братан, хорошего мало" - вяло согласился я, собираясь протиснуться
бочком на теплую кухню. Ан нет. Я был пойман вторично, возвернут к
реалиям зимы и снова проинструктирован на счет того, как "Плехо снек!"
Джон говорил по-русски так же "плехо", как я по-английски и сей досадный
факт чуть было не нарушил нашу идиллию. Я понимал, что он что-то хочет
мне сказать. Он тоже понимал, что я это понимаю. Он улыбаясь жаловался.
Я сочувственно соглашался. Консенсуса не было.
Минут через десять подобных разборок Джон сорвался с места, забежал в
подсобку и счастливо улыбаясь (нашел! нашел решение!) вынес оттуда
лопату. Обычную лопату! И торжественно (пионерважатая, которая вручала
мне галстук просто удавилась бы от зависти) вложил это оружие
пролетариата в мои руки. Глаза мои расширились. Я до-га-дал-ся! Этот
зажравшийся хомяк с примерзшей улыбкой предлагал мне в одиночку бороться
с тем самым "плехим снеком". Подручным иструментом. Приняв мою отвисшую
челюсть за явный признак радости и восхищения перед поставленной
задачей, Джон посмотрел на часы и решил задачу усложнить. "Тен минутес!"
- счастливо заключил он. "Тен хоурс?" - переспросил я. "Но-но-но! Тен
минутес!" - все так же твердо повторил Джон и собирался ретироваться, но
был пойман мной за хлястик пальто. "Вис импоссибл!!!" - я тоже могу быть
твердым. "Йес. Бат со ис нецессэри!" - подвел итог прениям директор,
взглядом давая мне понять, что раз я - русский, то обязан проявить
суворовскую смекалку и заменить собой экскаватор.
Первый раунд я проиграл вчистую.
Я стоял посреди автомобильной стоянки (сто метров на четыре метра,
высота снежного покрова двадцать сантиметров) с лопатой наперевес,
символизируя собой юного негра, угнетенного непосильной задачей и
прикидывал шансы. Во-первых, я русский только на четверть и эта четверть
упорно молчала, отравленная спиртным еще вчера. Четверть крови гордых
польских шляхтичей советовала засунуть ручной инструмент в зад Джона,
где его просто "нецессэри" провернуть раз пять, дабы восстановить
мировозрение директора. Четверть крови хохлятской решительно хотела
есть. Спасла четверть еврейская, оглянувшаяся по сторонам и заметившая
уезжающую вдаль снегоуборочную машину... Меня могла спасти только одна
вещь - водка! Отсчет времени пошел.
У меня за спиной кандидатская в мастера спорта, но ни до, ни после, я
так не бегал. Тридцать секунд - и я добегаю до ларька. Еще десять - я
уже несусь с заветным пузырьком жидкой валюты вслед машине. Еще минута -
я догоняю снегоуборщик, подрезаю, и стучу в окно бутылочным горлышком.
О, эта волшебная способность наших до-го-ва-ри-вать-ся! Я-русский
вступил в переговоры и сошелся на этой бутылке плюс еще одной после
выполнения задачи. Еще четыре минуты - машина опустила скребок и дважды
проехала по стоянке, водитель получил вторую часть контракта и продолжил
свой путь. Две минуты - я лопаткой подмахнул уголочки. Еще минута - я
захожу в ресторан и настойчиво стучусь в кабинет директора... Итого -
девять минут.
"Ай хэс финишед!" - докладываю я, вытирая несуществующий пот со лба...

Теперь как бы вам описать лицо Джона... Ну, вы американцев видели? Ну
так вот, он больше НЕ УЛЫБАЛСЯ! Он посмотрел на меня... Не поверил.
Подбежал к окну. Снега не было. Снова посмотрел на меня. Снова за окно.
НЕ ПОВЕРИЛ! Побежал вниз. Снега все еще не было! Не поверил! Присел на
корточки на стоянке и ковырнул асфальт. Снега все равно не было. Вообще.
Местами не было даже асфальта - мужик за рулем спешил и содрал вместе со
снегом.
Джон смотрел на меня... Я - на него... Он - на меня... Я - на него...
- ??????? (Импоссибл, мол!!!)
- !!!!!!!! (Да по х... нам твой поссибл)
- ?!?!?!?!?!?! (Я знаю, что вам по х... но КАК???.....)
- .............. (Оглядываю свои руки, замечаю в них лопату и
торжественно вручаю ему. Умру - не выдам. После чего гордо удаляюсь
завтракать)

К ужину меня ждал новый договор, в котором я значился менеджером.
Раунд второй я выиграл с разгромным счетом.
Суворов бы мной гордился...