Александр МУРЗИН

У него не было ни денег, ни квартиры, где они могли бы лежать, ни ключа, которым можно было бы эту квартиру отпереть. У него не было даже пальто. Вгород молодой человек вошел взеленом, узком, вталию, костюме. Его могучая шея была несколько раз обернута старым шерстяным шарфом, ноги были влаковых штиблетах сзамшевым верхом апельсинного цвета. Носков под штиблетами не было. Вруке молодой человек держал астролябию.

Своей легкой походкой Бендер плавно вошел в жизнь с момента обретения сознания и способности адекватно воспринимать окружающее. Также, как и три мушкетера, и бестолковая троица Вицин-Никулин-Моргунов.
Стул за стулом, чем выше - тем полнее. Восприятие происходило слой за слоем. Сначала обычный ситуационный юмор: "Вы знаете, сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду - разливать чай через ситечко. Необычайно эффектно и очень элегант-но", - безумно талантливый бред! Но это было смешно, потому что этот бред работал, и работал так, как надо.
Потом срезы несколько иного порядка - продавать билеты в Провал: "Приобретайте билеты, граждане. Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно! Студентам - пять копеек! Не членам профсоюза - тридцать копеек". Как такое вообще возможно представить? Это же статья! Да легко! Ведь это Бендер - Великий комбинатор. И у него легко получалось совершать "неправильные поступки".

Понимая его, наблюдая за ним, приходило осознание того, что за каждой тупой стеной, за каждым барьером, за условностями, ограничениями и правилами стоят конкретные люди, и иногда даже не люди, а так - мелкие людишки. У них свои слабости, свои скелеты в шкафах, с ними можно находить общий язык. Поэтому весь происходящий вокруг бардак можно научиться подстраивать под себя, под свои цели.

Ситуацией можно манипулировать, комбинировать ее, а если не получается - то всегда найдется дыра:
-Кто поедет по Военно-Грузинской дороге - тех в город везем бесплатно.
-Куда же вы, Киса? - сказал Остап. - Нам в автобус. Пусть везут, раз бесплатно.
Подвезенный автобусом к конторе Закавтопромторга, Остап, однако, не поспешил записаться на место в машине. Оживленно беседуя с Ипполитом Матвеевичем, он любовался опоясанной облаком Столовой горой, и находя, что гора действительно похожа на стол, быстро удалился.

Нас так поступать не учили. Даже не так - нас не учили так блестяще выходить из проблемных ситуаций.
Бендер - это комета. Противостоять невозможно, так же, как и невозможно оторваться. Бендеризм всасывался в кровь с каждым просмотром фильмов, с каждой перечиткой обоих романов. Разумеется, если в жизни планировалась "Военно-Грузинская дорога. Захватывающий пейзаж и чудный горный воздух", а не "кривые, косые окольные тропы".

Конечно, речь идет не о мошенничестве и аферизме - "кодекс мы должны чтить". История Бендера - это уникальный учебник по взаимодействию с окружающим миром не с позиции Кисы Воробьянинова. И причем это достаточно сильный тестер:
-Читал - Конечно! - Понравилось? - А то!
Так и формировалась каста. Каста людей, которые смотрели, читали и росли на этом. Которые были способны сделать так, чтобы лед тронулся, чего бы это ни стоило.

Само появление Бендера "в природе" было весьма странным, если не сказать загадочным… если не сказать, что оно было в стиле самого Бендера. Изначально он планировался авторами вообще как второстепенный персонаж, появлявшийся на сцене с фразой про ключ от квартиры где деньги лежат. Но потом "Бендер стал для нас совершенно живым человеком, стал пролезать почти в каждую главу, и мы ничего не могли с ним сделать", - вспоминал Петров, в действительности младший брат Валентина Катаева, того самого, у которого "Сын полка" и "Белеет парус одинокий".
Именно Катаев предложил написать роман о "предводителе дворянства", озабоченном поисками бриллиантов. Условия жесткие - его авторство, их соавторство, с гонораром тоже все понятно. Но, увидев, что происходит с Бендером, Катаев поднял руки вверх: "Ученики побили учителя, как русские шведов под Полтавой. Заканчивайте роман сами, и да благословит вас Бог".

У новорожденного Бендера, помимо авторов-отцов, был свой прототип, от которого он унаследовал основные черты и несколько авантюрных историй.
Осип Беньяминович Шор, в миру Остап Васильевич. Знакомый авторам как брат одесского поэта Натана Фиолетова. Гимназист, студент, партизан, милиционер, рыбак и поклонник Бахуса на вопрос "Что он пьет: водку или вино?" неизменно отвечавший "И пиво!".
Недоучившись в Петроградском Технологическом Институте из-за внезапно наступившего Октябрьского переворота, он вынужден был вернуться в Одессу имея в качестве начальных условий своего вояжа всего ничего: поезда не ходили, валюта обесценивалась по нескольку раз на дню, власть менялась также, а молодому человеку было 18 лет (!) и у него не было мобильного телефона и кредитной карточки.
Возвращение заняло у него десять месяцев. Именно тогда он, не умея толком играть в шахматы, представлялся гроссмейстером. Устраивался художником на агитационный пароход, никогда не держав в руках кисти. А у некоей "знойной женщины, мечты поэта" прожил всю зиму - пока мешки с мукой не закончились.

Обо всем этом он впоследствии и рассказывал авторам. И это было нечто большее, чем способность выживать. Изящный авантюризм человека не из толпы. Способность пойти вопреки критической ситуации и сделать это красиво. Именно это и не смогло просто так остаться в эпизоде, вылезло наружу и зажило собственной жизнью дальше, и перетянуло весь роман на себя. Все "Двенадцать стульев" и позолоченное чайное ситечко в придачу.

Холодный расчет и безумный экспромт, переворот с ног на голову и нелогичная смелость, балансировка на грани и отточенная "работа на публику".

-Ей-богу, полезу сейчас и напишу: "Киса и Ося здесь были".
И Остап, недолго думая, сложил на парапет, ограждавший шоссе от кипучей бездны Терека, запасы любительской колбасы и стал подниматься на скалу.

Это, должно быть, чтобы мозги не обрастали шпиком. Это пропуск на персональный "Военно-Грузинский хайвей". И политическое кредо должно быть "Всегда!". Только в этом случае есть смысл продолжать заседание.