Сижу я, и читаю страдания Оксаны Робски. Про то, что день счастья у ее героини завтра. Не вчера — вчера у нее были лишения, ее испытывали богатые родители мужа — отправили с мужем в Лондон, где у нее — о ужас! — не было няни для ребенка, и домработница приходила раз в неделю. Причем, если видела загаженную квартиру, требовала дополнительных денег.

И не сегодня день счастья у страдалицы — муж ее не любит, только лимит на кредитке пополняет, ушел из фирмы папы, и открыл свою. Поэтому на мужа она все время орет, а когда не орет — нюхает «кокос» и «коко-джанго» — не знаю, что такое, но, думаю, это она кокс имела в виду. В процессе унюхивания коксом приходит ребенок, и жалуется на боли в животе. Ребенка посылают к домработнице, и так несколько раз. Заканчивается все гнойным перитонитом, и героиня красиво испытывает чувство вины. Примерно пол-книги. Другую половину книги она страдает от того, что ушел муж (с чего бы это?). Ушедший муж не забывает пополнять ей лимит на карточке, поэтому ей есть на что страдать красиво. В промежутках она пробует лесбийский секс, и даже заглядывает в лесбийский клуб, очень точно подмечая, что происходящее там «напоминает возню детей в песочнице: когда происходящее кажется значимым только им самим».

Мысль о том, что широким слоям населения точно также не значимы страдания обитательниц золотого гетто по поводу «мелкого жемчуга», не особенно верна: эти самые широкие слои обожают истории жанра «Богатые тоже плачут». Тем более, что книга написана хорошо: читается быстро, гладенько, а дочитавши — мгновенно забываешь содержание. У барышни однозначно хороший редактор, и хорошие спонсоры: продакт-плейсмент торчит из каждой страницы: старательно перечислены магазины, бренды, цены.

Но все-таки есть, есть в творчестве госпожи Робски нечто жизненное. Ей уже второй бестселлер кряду не дают покоя таджики. Они норовят напасть на нее и ограбить, и иногда им это удается. Читая сцену похищения героини таджиками, я прямо-таки почувствовал их запах. Запах таджиков, такой ощутимый, кисловато-мучнистый… какая, все-таки, талантливая писательница. Прямо растет над собой. А что это за стук в окно?!
— Дай воды, брат, а? — под окном стоял благоухающий таджик, который кладет асфальт у нашего подъезда, и жалобно потряхивал пустой пластиковой бутылкой.