Синий вечер едко просочился сквозь сумерки, сделал город таинственным, как лицо женщины под чадрой.
- Даже если я умру, всё равно не перестану ощущать твою нежную руку в моей.
- А ты собираешься умирать?
- У твоих ног – когда угодно.
Полина передёрнула затвор «Макарова» и мазнула стволом по лбу Дениса. Чёрный глазок жёстко, холодно упёрся в переносицу.
- Твёрдая рука? – коротко и зло спросила она.
- Жми! – так же коротко ответил Денис, спокойно глядя ясными глазами в лицо Полины.
Они с минуту смотрели друг на друга, и Денис снова подумал о том, какая странная у них любовь. Он совершенно точно знал, что Полина жить без него не может.
- Я тебе говорил, что ты можешь взять мою жизнь в любой момент, но хочешь ли ты этого? Кому тогда будешь делать больно?
Денис зажал ствол в руке и перетащил к сердцу.
- Паф! – крикнул он и засмеялся.
Рука Полины дрогнула, но на курок не нажала.

Она улыбнулась криво, разъела взглядом, и Денису в который раз показалось, что его режут по живому.
Лицо у Полины было худое, красивое, с зелёными раскосыми глазами. Бывало, полоснёт ими, как бритвой по небритому горлу.
- Я люблю, когда ты злишься, - сказал Денис, до неприличия пристально впиваясь взглядом в это лицо, - только тогда в твоих глазах мерцает абсолютная истина.
- Истина сама по себе - понятие абстрактное, - сказала Полина и вдавила ствол в грудь Дениса. - О какой истине ты говоришь?
- Ты ангел, а я ничтожество. Жаль, что ты не сможешь выстрелить.
Полина молчала. На какую-то секунду её взгляд стал отсутствующим, Денис даже подумал, что она и в самом деле нажмёт на курок.
- Ты ангел бесстрашия, у которого очень острые перья, - снова сказал он, - если быть не с тобой, то зачем вообще быть?
- Тогда, вместо признаний в любви, расскажи самую гадкую мерзость из своей жизни, - приказала Полина.
Потом непривычно мягко улыбнулась красивым ртом, села напротив Дениса и положила пистолет на колени.
- Господи, как ты прекрасна! – с тоской сказал Денис. – Я раньше думал, что у женщины не может быть таких глаз. Я хочу, чтобы они были последним, что я увижу. Иногда, когда меня слишком сильно тянет к тебе, я боюсь за свою волю, ухожу и снимаю проститутку.
Лицо и шея Полины стали твёрдым белым мрамором.
- Ты знаешь, что мучительно похожа на доведённый до совершенства образ Нефертити? - спросил Денис. – Поэтому, обожая тебя, я выбираю самых уродливых баб.
- Чем отличается проститутка от обычной женщины? – сухо спросила Полина.
- Да ничем, только раздолбанным телом, - сказал Денис и пожал плечами. – В первый раз это произошло, когда я «насовсем» ушёл от тебя прошлым летом. Я так тебя ненавижу и так люблю, что когда-нибудь убью или покалечу, если ты раньше не сделаешь этого со мной. Вот сейчас, например.
- Расскажи мне про них, - спокойно сказала Полина и чуть шевельнулась в кресле, мрамор ожил. - Мне интересно, какие это женщины…
- Первая была старше меня лет на двадцать. Снял на вокзале. Они ночью сидят на лавочках в аллейке и кого-нибудь ждут. Я долго выбирал самую страшную, ведь твой прекрасный образ стоял перед глазами. Уже говорил, что она была старой? Невероятно истасканная, обвисшая баба, полностью обвисшая, пьяная и голодная. Она сказала, что пойдёт со мной за трёшку, а я пообещал накормить её в забегаловке и взял бесплатно.
- Девушку нужно сперва накормить, а потом уже использовать, - зло сказала Полина, ревниво завозилась в своём кресле, и сердце Дениса сладко заныло.
Он улыбнулся.
- Предложенный ею оральный секс не заполнил внутренней пустоты от утраты тебя, - продолжал Денис, - поэтому я её убил. Она работала в старом привокзальном складе, там легко убивать. Я взял с пола белый кирпич и тремя ударами сделал его чёрным и лаково-блестящим в лунном свете. А на следующий день ты мне позвонила. Помнишь, я пришёл в идеально-чистых джинсах? Я шёл с готовностью тебя убить, я четвёртый год хожу к тебе с этой готовностью.
Глаза Полины были сухими, она смотрела зло и внимательно.
- А когда ты прогнала меня в следующий раз, я напился пьяным и снял красивую, разговорчивую шлюху. Кудрявую такую, смуглую. Она спросила, ко мне или к ней мы пойдём, и мы пошли к ней. Я никак не мог кончить и целую ночь над ней работал, а утром спросил, сколько с меня, она улыбнулась и сказала, мол, сколько дам, видно, ей понравилось. Тогда я накинул пустой мусорный пакет ей на голову и немного подержал, совсем чуть-чуть. Мне хотелось тебя, не её, а тебя не было ни в ней и нигде.
- Мне никогда не нравилось твоё чувство юмора, - сказала Полина, и Денису показалось, что её голос дрогнул.
- Моя вера в тебя заменяет любое чувство, - заметил он. - Следующая шлюха мне попалась днём и совершенно случайно. Она шла впереди меня, я даже не смотрел в её сторону и не думал о ней, тётка сама меня окликнула и спросила, можно ли носить такую юбку. Это была жирная, очень бледная баржа, с двойной жопой. Одна росла на обычном месте, вторая на месте талии. Лицо у бледной баржи было жутким и опухшим от водки, я тогда поразился его контрасту с твоей небесной чистотой. Скользкие от крови ступени парадной до сих пор помнят в её доме.
- Ты шутишь, - с уверенностью сказала Полина, улыбнулась, встала со своего места и села Денису на колени.
Она всегда это делала так внезапно, двигалась так легко и грациозно, что Денис каждый раз терялся, как подросток.
- А зимой я ходил на речку топиться, - очень просто, как бы между прочим, произнёс он, - взял лом и стал долбить лёд. Продолбил дырку, а лом из рук выскользнул и утонул. Я развернулся и в первый раз пошёл кого-нибудь искать именно для того, чтобы убить.
- Нашёл? – со странным волнением спросила Полина и положила руки ему на плечи.
Денис вздохнул от счастья и обнял её за талию. Он вспомнил Полину пятнадцатилетней девочкой, странно угловатой и подвижной, но с теми же рысьими глазами, правда, ещё немного наивными, и как странно он в неё влюбился.
Дело было летом, и Полина сидела на лавке у своего подъезда, босая, в зелёной майке, шортах, худая, смуглая от солнца, совсем как мальчишка, правда, ногти на ногах были накрашены. Рыжие волосы Полина красной ленточкой собрала в пучок на макушке. Она болтала с подружками, одна из которых была сестрой Дениного друга. Денис остановился переброситься парой слов и как придурок простоял чуть меньше часа. За это время он трижды видел, как по внутренней стороне руки Полины скользит к локтю капля пота, и каждый раз не мог сглотнуть. Девчонки принялись хихикать, а Полина как-то странно глянула и язвительно, криво улыбнулась, отчего Денису показалось, что его полоснули ножом. Она встала с лавочки, кивнула всем на прощание и повернулась боком. У неё был удивительный профиль.
Что сработало потом, Деня так и не понял. Скорее всего, полное отсутствие внимания с её стороны, потому что он совершенно сошёл с ума. Полина показалась ему таким волшебным существом, одновременно слабым, ласковым и жестоким, что Денис и опомниться не успел, как попал в добровольное рабство. Учитывая разницу в возрасте, это было удивительно и очень неприятно. Он – после армии, видный парень с весёлым нравом и хорошей работой, и какая-то старшеклассница, пусть даже с профилем, но совершенно без груди. Ощутив свою зависимость, Денис попробовал дёргаться, но ничего не получилось. Нужно было найти что-нибудь, чем в свою очередь привязать к себе Полину. Поэтому Деня сперва приучил её брать у него деньги на конфеты, на мороженое с подружками, на сигареты со жвачками, а потом подпоил и лишил невинности. Эффект оказался не совсем таким, какого Денис ожидал. Полина перестала его пускать к себе домой и не брала трубку в течение месяца, а потом позвонила первая и попросила денег. Денис примчался, как ошпаренный, и тогда впервые натолкнулся на ледяной, отталкивающий взгляд. Правда, деньги Полина брала по-прежнему. Она, видимо, мучалась от этого и ненавидела себя, потому что крепко издевалась над Деней и больше уже ни разу его к себе так и не подпустила.
Кто никогда не любил, тот не поймёт, почему Денис не плюнул и не нашёл себе другую девушку. Он добросовестно пытался и даже прожил некоторое время с красивой и бойкой молодой бабёнкой, но его немилосердно тянуло назад, к Полине, и он каждый раз к ней возвращался, как к торжествующему злому гению внутри самого себя. После бесчисленных ссор и примирений Полина стала к нему относиться с удвоенной ненавистью.
Они взаимно издевались друг над другом ещё года два, а потом Полина нанесла Денису по-настоящему болезненный удар. Она взяла и вышла замуж. За другого, почти незнакомого человека. Денис чуть с ума не сошёл, когда однажды Полина заявила, что на следующей неделе у неё свадьба и что их отношения полностью закончены. Денис не сдержался и влепил ей такую пощёчину, от которой Полина свалилась на пол, как кулёк с мукой. Через день он купил у знакомого пацана пистолет, с которым и пошёл поздравлять молодых в ЗАГС. Деня, как дурак, до полудня торчал среди нарядных машин, облаков гипюра и пьяных гостей с цветами в руках. Позже оказалось, что роспись Полина заказала на выезд, в ресторан. Если бы Денис знал, в какой именно, то легко пошёл бы и туда.
После свадьбы Денис закрылся в себе и чуть не стал человеконенавистником. Он болел Полиной тяжело и долго и, наконец, уже совсем было излечился, как вдруг она позвонила и попросила о встрече. Денис пошёл к ней, как птица к змее. Он окончательно плюнул на остатки гордости и жалкие попытки устроить личную жизнь. Мытарства, которые душа человеческая проходит после смерти, показались бы Денису ерундой по сравнению с тем временем, когда он не видел Полину и видеть не хотел.
Встреча получилась очень странной. Полина бросилась ему на шею. Она так горько заплакала, что, казалось, сейчас умрёт, и Дене стало понятно, как сильно она его любит. Никогда, ни раньше, ни позже, он не был более счастлив.
Но буквально через минуту Полина оттолкнула его с прежней и даже большей ненавистью. По каким-то непонятным для Дениса соображениям она считала его виноватым в своём замужестве. Деня и сам много думал об этом, потому охотно принял всю вину на себя.
С тех самых пор, уже четыре года, Полина третировала его, как хотела, правда, денег больше не брала. Денис люто ненавидел её и как маньяк ждал каждой минуты, которую они смогли бы провести вместе.
Иногда, когда Полина была очень доброй, она садилась к нему на руки, вот и всё.
Сейчас она, видимо, была очень-очень доброй, потому что ещё и улыбалась не криво, а по-человечески, всем ртом, мягко и тепло.
- Ты же всё наврал, чтобы меня рассмешить? – спросила она.
Денис внимательно посмотрел на Полину.
- Конечно, - спокойно сказал он. – А тебе хотелось бы, чтобы это было правдой?
- Не-е-ет… - протянула Полина и поёжилась.
- Тогда это неправда, - пожал плечами Денис.
- А что топиться ходил? – спросила она.
- А это правда, - с улыбкой ответил Денис.
Ему хотелось польстить Полине.
- Но ведь это было бы совершенно бессмысленно, - серьёзно сказала Полина, особенно налегая на слово «бессмысленно».
- Конечно, некого было бы мучить, пришлось бы мучить мужа, - язвительно заметил Денис.
Полина нахмурилась и ящеркой соскользнула с его колен.
- Кстати, тебе пора, - заметила она. - Он скоро придёт.
- Чего ты не бросишь мужа и не уйдёшь ко мне? – не сдержался Денис.
- Ты не понимаешь, - строго сказала Полина, - Мы с тобой замучим друг друга до смерти, а с ним мне хорошо и спокойно.
- Но всё-таки чего-то не хватает. Иначе зачем я здесь? – с ухмылкой сказал Денис, забрал у Полины свой пистолет и начал обуваться.
Полина молча постояла над ним, потом открыла двери и невзначай заметила:
- Да, кстати, совсем забыла… У меня два месяца беременности.
Денис замер на месте.
- От кого? – глупо спросил он.
- От мужа, конечно, - рассмеялась Полина, - Не от тебя же.
Она захлопнула дверь и повернула ключ в замке.
Прошло несколько минут, а Денис всё стоял у неё перед дверью, как оплёванный, и не мог заставить себя пошевелиться. Это был очередной меткий Полинин удар. Если она задалась целью свести его со света, то у неё хорошо получалось. Зачем оружие, если можно убить словом и отношением?

Домой Деня не пошёл. Сперва хотел найти каких-то приятелей, а потом передумал, купил бутылку водки и «киндер-сюрприз», сел на ступеньке возле супермаркета, выкушал водку винтом и вернулся за новой бутылкой. Вторая пошла лучше.
Денис открывал киндер-сюрприз и думал:
«Кто-то выигрывает, а кому-то достаётся. Мне досталось. Потому приходится выпивать полторы бутылки водки за двадцать минут… Полину нужно либо уничтожить, либо терпеть… Лучше - уничтожить»
Внутри конфеты лежал расчленённый мамонт из «Ледникового периода». Денис собрал его полупьяными пальцами, посмотрел на игрушку с минуту, а потом стал плакать и бить мамонтом по ступеньке. Рядом с ним кучкой собрались таксисты. Сперва они просто смотрели, а потом стали говорить обидные вещи, показывать пальцами и смеяться. Денис одним духом опустошил бутылку, встал со ступеньки, вынул из кармана пистолет, передёрнул затвор и молча пошёл на таксистов. Смех затих. Лицо у Дениса была значительным и страшным, как у любого человека, который по живому вырезал у себя из груди остатки сердца. Таксисты благоразумно разошлись по рабочим местам, две машины немного отъехали – мало ли. Денис немного постоял на месте рассосавшегося скандала, а потом опустил голову и пошёл домой. В одной руке нёс пистолет, а второй вытирал пьяные слёзы. Шёл по пустынной улице и не знал, о чём думать. В голове было гадко. Он брёл от фонаря к фонарю и по нескольку минут стоял под каждым, в кругу света, собираясь с мыслями. Под последним фонарём лежала мёртвая рябая собака. Денис глянул на неё и покачнулся. Его развернуло на сто восемьдесят градусов, Деня запел глупую песню, подцепленную в супермаркете, и пошёл в ларёк за пивом.

Утром он проснулся в своей кровати, больной и несчастный. Денис не сразу понял, где находится и что с ним происходит. Матери дома не было. На тумбочке жизнеутверждающе лежал чудом не потерянный пистолет.
Деня со стонами сполз с кровати, сунул пистолет в носок и запихнул в дыру под ванной, чтобы хоть на время с глаз долой. «Пулей не похмеляются», - подумал он, принял душ и полез в холодильник. В холодильнике лежали половина жареной курицы и пакет кефира.
«Что такое на самом деле любовь? - думал Денис, доставая курицу. - Это смерть, отложенная на всю жизнь. Она легко найдёт тебя в любой момент, поцелует и уйдёт, а ты останешься в холодной постели. Даже последние сволочи хоть раз в жизни да чирикают в своих идиотских терновниках…»
Он выпил стакан кефира, поставил тарелку с курицей на стол и стал думать, что бы от неё отрезать, но тут его внимание привлекло какое-то движение внутри тушки. Денис кряхтя присел на корточки и заглянул в курицу. По стенкам печёного животика ползала огромная, чёрная, блестящая, вся слипшаяся муха, обалдевшая от жира и холодильника. «Я сейчас сам как эта муха, - с тоской подумал Денис. - У меня тоже слипшиеся крылья…»
Они с мухой доели курицу. Иногда он пальцем передвигал муху из самых вкусных мест.
- Подвинься, дорогая! – говорил Денис и ел.
После завтрака он выкинул кости вместе с сотрапезницей в ведро и снова подумал: «Вот и меня, как эту муху, выбросили. А ведь я даже на пиру не погулял, как она»

Полина позвонила через неделю.
- Ты не сходишь со мной на анализы? – виноватым голосом спросила она, и прибавила: – А то я уколов боюсь.
Денис вскипел от злости, наговорил ей гадостей, оделся и пошёл встречать, замирая от радости и волнения. Полина была бледна и сдержанна.
- Ты такая красивая сегодня и всегда, - сказал Денис. – А если нас кто-нибудь увидит и мужу передаст? Или ты сама этого хочешь?
- Мне всё равно… - пожала плечами Полина. - Я же тебя люблю, а не его.
Денис обалдел. Полина впервые в жизни признавалась ему в любви.
- Тогда бросай его, и всё! - горячо сказал он.
- Муж зарабатывает больше тебя, - просто, обыденным голосом ответила Полина, и до самой поликлиники они молчали.

В женской консультации Денис чувствовал себя неуютно. Правда, кроме него там были и другие мужчины, но они водили под руки своих собственных бегемотиков.
Они гордились будущим отцовством, а Деня снова страдал.
У Полины брали кровь на анализ, а он держал её за руку и мучился.
В кабинете врача, пока Полину мерили в разных ракурсах и взвешивали, чуть под землю не провалился. Особенно неприятно было, когда красивая блондинистая участковая Полины посмотрела на него серыми глазами поверх круглых очков и серьёзно заметила:
- На этом сроке интимная жизнь противопоказана. Берегите жену.
Полина видела, что Денис страдает, и улыбалась, как сытая кошка, но после поликлиники согласилась зайти к нему на чай. Возможно, ей тоже хотелось поговорить серьёзно.
«Скажу ей, пусть выбирает, - подумал Деня, - либо муж, либо я». Дома он включил водный фильтр, поставил под него большой кувшин и развалился в кресле. Открыл, было, рот, чтоб высказаться, но сделать это не получилось, он глубоко вздохнул.
- Ты хотел покоя? – спросила Полина и сморщила красивый нос.
- Я всегда хотел только тебя, но без взаимности, а теперь ты ещё и беременна от мужа.
Разговор не клеился. Полина посмотрела на Дениса странным долгим взглядом, а потом непринуждённо встала и в один коротенький шажок оказалась перед ним на коленях. Она улыбнулась, прошлась двумя пальцами по бедру Дениса и расстегнула его джинсы. Деня обалдело схватил эту руку, но вторая рука проникла гораздо глубже, отчего сладко замерло сердце и сжались мышцы мошонки.
- Ты чего? – растерянно спросил он.
- Думаешь, я тебя не хочу? – ответила Полина. – Но ты же слышал, мне сейчас нельзя. Поэтому просто расслабься…
Денис закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. Навстречу рукам Полины ощутимо двинулась плоть. Полина немного раздвинула колени Дениса и стала совсем близка. Денису показалось, что всё его тело сделалось плюшевым, кроме, пожалуй, одного места. Сердце билось через раз от глубокой, засасывающей нежности этой странной, ласковой и жестокой женщины. Горячий и влажный рот Полины становился всё быстрее, а язык искал и находил самые чувственные многоточия…
Денис еле сдерживался, чтобы не закричать от поглотившего его удовольствия. Он ещё больше зажмурился и простонал:
- Сильнее! Крепче!
И стало сильнее и крепче. Мысли разбежались, как тараканы при свете лампы, от смешанных чувств и сухих ловких пальцев Полины. А когда горячий и твёрдый язык с бешеной энергией стал ощутим практически везде и одновременно, у Дениса возникло ощущение, что его тело стало стеклянным, прозрачным и в любую минуту может разбиться на тысячи острых осколков.
Забытая вода текла из фильтра тонкой струйкой. Кувшин медленно наполнялся. Вода осторожно подобралась к его горлышку, на мгновение задержалась у тёмной кромки на самом верху, и хлынула вниз по стенкам.

Полина неподвижно сидела в кресле и смотрела в окно, а Денис поспешно вытирал воду на полу.
- Хорошо, что здесь плитка, - со смехом сказал он, - а то соседи снизу уже выбили бы дверь!
Деня в последний раз выкрутил тряпку, аккуратно развесил её на трубе под батареей, сполоснул руки и подсел к Полине.
- О чём ты думаешь, мой аленький цветочек? – спросил он и поцеловал её в шею.
- Ни о чём, - спокойно ответила Полина и пожала плечами.
В её лице уже не было ни следа недавних эмоций, зато Денис сиял.
- Ты моя очаровательная путеводная звезда, - сказал он. – Это было просто потрясающе. Как?!
- Да очень просто, - лениво произнесла Полина. – Я мужу каждый день минет делаю. Смотри, Денис, у твоих соседей банкет будет, вон, понесли установку для фейерверка. Знаешь, сколько такой стоит?
Денис замер, оглушённый. «Она делает мужу такой минет каждый день, – подумал он. - А я, как скотина, вымолил его чуть ли не на коленях, ценой бесчисленных унижений!» Но убил его не этот факт, а то, как спокойно Полина сообщила данную подробность своей интимной жизни. Буднично, скучая и рассматривая предполагаемый фейерверк. Почему-то именно фейерверк ворвался в мозги Дениса, зашипел, затрещал, как гремучая змея, и стал взрываться оглушительной канонадой. Денис вскочил. Из глаз, носа и ушей у него повалили синие, красные и жёлтые искры. Деня схватился за голову и закричал, как резаный. Он весь горел, особенно странное ощущение было в ногах, будто от колена и до лодыжки, по кругу, живьём сдирают кожу.
- Пошла вон отсюда, сука! – орал Денис. – Будь ты проклята! Чтоб ты сдохла! Убирайся к дьяволу, пока я тебя не убил!
Полина с ядовитым сарказмом на лице выпрямилась в кресле.
- Ты приползёшь ко мне на брюхе, как побитая собака, - спокойно и чётко сказала она.
Денис схватил Полину за шкирку, будто нагадившую кошку, выдернул из кресла и немного потрусил в воздухе. Ему хотелось избить её до полусмерти.
- Я беременна, - со злостью заметила Полина в его руках и расхохоталась. Денис поволок её к двери.
- Не от тебя беременна, - по дороге говорила Полина сквозь смех, - а от мужа, которому каждый день делаю минет…
Денис вышвырнул Полину на лестничную площадку, а вслед за нею вышвырнул босоножки на стеклянном каблуке и сумочку-сундучок.
- Сука конченая! – крикнул он и с силой захлопнул дверь.
Жжение в ногах утихло, но в голове продолжал хлопать и стрелять фейерверк, купленный соседями для банкета. Денис, как бешеный пёс, заметался по квартире. Он был в такой ярости, что даже забыл про пистолет под ванной. Денис вывернул на пол ящик комода, в котором лежали фотографии и документы, отыскал четыре фотки Полины и в клочья изорвал их зубами и пальцами, а потом вдруг увидел свой паспорт. Денис сглотнул и взял его в руки. «Точно, - подумал он. - А если нет, тогда я не человек, а собака. Я себя уже давно не уважаю, но я всё-таки человек. Точно, так и сделаю...»
Деня сунул паспорт в задний карман джинсов, бросил в рюкзак футболку, пару скрученных в узел носков и томик Гумилёва, быстро наскреб матери записку с обещанием позвонить, и бросился вон из квартиры. Он бежал к вокзалу так, будто фурии гнались за ним по пятам и рвали клочья мяса из спины. Фейерверк в голове немного стих, и теперь больше всего на свете Денис боялся передумать. Душа болела и просилась домой. «Ты же знаешь, что Полина без тебя жить не может, - сказал ему внутренний голос. – Она как всегда позвонит и попросит прийти». «И я, как побитая собака, приползу на брюхе», - яростно возразил ему Денис. «Так ведь к любимой», - вкрадчиво заметил внутренний голос. «К дьяволу!» - отрезал Денис и сел в попавшуюся электричку.

Следующие несколько дней были кошмаром, который Денис старался не вспоминать. Он чувствовал себя больным и разбитым, ругался с проводниками, ездил в тамбурах, читал Гумилёва и пил, если кто-нибудь ему наливал. Он трижды делал пересадки и уезжал всё дальше, увозя с собой свою боль и ненависть, которые были плохой пищей. Денис постоянно хотел есть. Денег у него было мало, занять у кого-нибудь на дорогу он не догадался и питался чем попало в привокзальных ларьках или покупал у бабки на перроне пирожок и долго его жевал, чтобы притупить чувство голода. Из болезненного, лихорадочного состояния его вывел дикий случай.
Денис проснулся ночью в тишине, поезд стоял в каком-то городе. Он справился о времени отправки, пересчитал мятые бумажки в кармане и выскочил на перрон. Денис присмотрел издали какую-то забегаловку и ринулся в ту сторону, но попасть на ужин так и не смог, случайно налетев в темноте на двух незаметных граждан подозрительной наружности.
- Осторожнее, сынок, - угрожающе-ласково сказал мужик с красивым орлиным носом и некрасивой плешью на голове. - Не толкайся. А вдруг я упаду, получу сотрясение мозга, заплатить придётся!
Второй хохотнул над остроумной шуткой товарища и пристально уставился на Дениса мутным взглядом говядины.
Ещё неделю назад Деня извинился бы и пошёл дальше, но теперешний Денис, взвинченный до последней степени, злой и голодный, хотел драться, поэтому он в свою очередь пристально уставился на мужиков и раздельно произнёс:
- Такое понятие, как сотрясение мозга, подразумевает под собой его наличие в черепе. Вы ни в чём не ошиблись?
Задетые граждане переглянулись.
- Эгэээ, малыш… Да ты дурак и хам, - сказал мужик с орлиным носом.
- А ну-ка извинись красиво, сучонок, - добавил второй, и быстро опустил руку в карман.
- Охотно! – сказал Денис и со всей дури, со всей своею злостью врезал между мутных глаз этому мужику, увернулся от кулака орлиного носа, схватил нож, выпавший из разжатой руки первого, и лезвием встретил летящее на него тело – раз, и ещё раз. Орлиный нос дважды хекнул, удивлённо спросил:
- Что ж ты делаешь, сука?
А потом схватился за живот, повалился на колени и навзничь.
Денис вздохнул, вытер нож об одежду упавшего. Тот, которого он ударил первым, медленно согнул ногу в колене и снова замер. Денис посмотрел на лезвие. Это был шикарный выкидной нож. Отличное, стальное лезвие с кровостоком, с удобной рукояткой - изделие золотых рук, томящихся за толстыми стенами.
Денис закрыл нож, сунул его в карман и быстро пошёл назад, к поезду. «Если меня повяжут, то накормят не раньше завтрашнего вечера…» - безразлично подумал он. Жрать хотелось страшно, но мандраж всех последних дней удивительным образом прошёл. Внезапно позади послышались торопливые шаги и голос:
- Парень, постой!
«Если это тот, первый, очухался, то надо тоже…» - спокойно подумал Деня. Он на ходу вынул нож, открыл его и развернулся всем корпусом, готовый ударить. К нему торопливо подходил совершенно незнакомый, ни разу не виданный человек маленького роста. Изящный, как танцор, и хрупкий, словно Кэн, муж куклы Барби. Не человек, а человечек. Человечек тяжело дышал и как-то странно смотрел на Дениса.
- Кроме меня никто не видел, - наконец сказал он.
Денис молча стоял с ножом в руке и смотрел в глаза человечку.
- А ты отчаянный, и видно, что не местный, - продолжал Кэн, - иначе знал бы, к кому лезешь, и не лез.
- Дальше? – коротко спросил Денис, сложил и спрятал нож.
- Я давно ищу такого, как ты, - продолжал Кэн. - Идём со мною, а? Выпить, закусить хочешь?
Денис секунду подумал и пошёл вслед за человечком к стоянке такси. Рюкзак с футболкой, носками и томиком стихов уехал в голубом вагоне без него.

В мужчине природой заложена тяга к крысиным бегам. Заработать побольше, залезть повыше, урвать послаще. Деньги – мужской макияж. У кого их больше – тот красивее для себя и людей. Кто-то склонен к крысиным бегам больше, кто-то меньше, но каждый в меру своих сил и способностей куда-нибудь бежит наперегонки с остальными. Женщине проще, с неё спрос невелик. Для неё семейный очаг и потомство главнее, но это не значит, что в крысиных бегах женщины не участвуют. Ещё как участвуют, только приоритеты у них другие – им хочется гламуру, но гламур, как и фарт, – один на всех, вот и выходит, что большинство женщин бывают обмануты в своих надеждах.
Однако, быстро бежать и высоко прыгать женщина чаще всего не способна, потому она старается изловить любого бегуна мужского пола. Особо жёсткая охота идёт на бегущих впереди фаворитов. Если женщина ловит кого-нибудь из бегунов, она впивается в него намертво, как клещ, и дальше уже просто погоняет, чтоб не слишком медленно бежал в сторону гламура, который, по счастью, совпадает с направлением фарта. Иногда из-за впившейся женщины бегун слетает с дорожки, но порой, даже с парой-тройкой кровососок на хребте, он способен просто на удивительные результаты.
Восемь бегунов из десяти обычно остаются за бортом, в разной, большей или меньшей степени покалеченные, и только единицы добиваются желанного первенства и хорошего макияжа.
Кто-то выигрывает, а остальным просто достаётся, потому что фарта на всех не хватает, но всё равно, все бегут, бегут, бегут…

Кэн оказался довольно неплохим человеком и отличным каталой. Почти семь лет Денис катался с ним из города в город и помогал уходить от неприятностей, которых было достаточно, но Денису с Кэном почти всё время везло, закон удавалось обходить, бандиты их не беспокоили. Работали они по старой и простой схеме: Кэн по наводке чистил фирмачей, Денис помогал забрать деньги, которыми Кэн впоследствии делился с ним, с наводчиком и со своей крышей. Деньги были лёгкие и текли сквозь пальцы, правда, время от времени Денис посылал приличную сумму матери. Женщин он себе принципиально не заводил, довольствуясь проститутками, с ними хоть понятно было, что именно ты покупаешь. К проституткам Денис относился уважительно, а не так, как большинство его коллег. «Проститутка тоже человек, - думал Денис, - Точно такой же, как я, просто работы у нас разные…»
Он ждал, пока образ Полины станет бледным и сотрётся из памяти, но полностью забыть её всё равно не мог и когда напивался, то впадал в лирику и начинал читать на память Гумилёва и Блока, чем очень веселил Кэна.
- Ну, ты и придурок, - улыбался Кэн. - Ты мне скажи, как в тебе всё это уживается?!
- В этом уживаюсь я, - отвечал Денис.
Когда ему становилось уж очень тоскливо, он шёл делать педикюр в одну цирюльню, где девушка, мастер педикюра, была немного похожа на его путеводную звезду. Тоже рыжая, стройная, зеленоглазая. Правда, без профиля, взгляда и улыбки, но, в общем, очень приятная девушка. Порой Дене приходило в голову пригласить её на ужин, но каждый раз он сдерживался. Ну её, ещё прилипнет. За Кэном тащилась прилипшая хуже жвачки женщина, смотреть на их отношения Денису было смешнее, чем «Ну, погоди!» Денис жил, как живётся, ничего не хотел, ничего не ждал, просто бежал по кругу рядом с Кэном, вот и всё.
Но Случай подкараулил Дениса сам и напал из-за угла, как пьяный гопник возле дискотеки. Тот самый Заветный Случай, которому был бы рад каждый участник крысиных бегов.
На первый взгляд дело было самым обычным, и ничто не предвещало дурного финала или крутого поворота в жизни, но фирмачи попались очень жирные, битком набитые зеленью. Они стали кричать, что их обобрали, охрана схватилась за стволы, в результате чего из номера гостиницы, набитого трупами, вышел один Денис, с огромными, во весь глаз зрачками, текущей царапиной на плече и с портфелем из светлой кожи. В нём лежала банка из-под томатного соуса, полная кокаину. Крышка на банке была зелёной, чуть темнее по цвету, чем остальное содержимое портфеля. Надпись на банке гласила:

Помидора!
Попробуй – тебе понравится!

Обалдевший, оглохший от стрельбы Денис спрятался под лестницей и подождал, пока мимо него с топотом пронеслись охранник с портье. А потом вышел на улицу, прыгнул в машину Кэна и раздавил педаль газа.
Кэн остался лежать там, наверху, с аккуратной маленькой дырочкой в переносице, развороченным затылком и Дениным горячим пистолетом в мёртвой руке. Маленький человечек и большой игрок окончил свою крысиную гонку.
Без единой мысли и капли сомнения Денис гнал машину домой, заливая в себя двойной экспрессо и втирая в дёсны кокаин, чтоб не уснуть за рулём. Рана была скользящей, она перестала кровоточить, когда он намотал повязку, но если бы в плече сидела пуля, ему пришлось бы туго. Фарт широко улыбался, Денис шел на шаг впереди остальных.
На половине дороги он бросил машину с ключами в замке, сел в электричку и вернулся в родной город точно так же, как уехал из него.

Вернулся – и очутился в старом, уютном мире детства. Дома ничего не изменилось, только мать постарела, осунулась.
- Ну, не плачь, ма, - сказал Денис. - Теперь у нас с тобой всё будет хорошо, я больше никуда не уеду. Почему бачок от унитаза течёт? Меня нет, так починить некому? Я же посылал тебе деньги.
- Зачем мне, старухе, деньги? – с обидой возразила мать. – Мне, одной, и пенсии хватало. Я их для тебя сберегла.
Денис чуть не заплакал.
- Ма-а-ам! Ну, какие деньги?! – с тоской сказал он. - Я так по тебе соскучился!
Денис спрятал портфель, пошёл в ванну и залез рукой в старый тайник. Ствол лежал на месте, правда, он подмок и отсырел, но это было поправимо.
Деня двое суток просидел дома, отсыпался, отъедался, лечил плечо.
Он наврал матери с три короба о том, где был и чем занимался, но спросить про Полину никак не мог, пока мать сама не сказала:
- А твоя Полинка-то с мужем развелась…
Сказала и отвернулась, она не любила Полину. Денис опустил голову и принялся рассматривать ногти на руке. Ноготь указательного пальца был весь жёлтый от табака.
- Давно? – равнодушно спросил он.
- Да года три уже. Потом ещё с каким-то жила, тоже разбежались, а потом и вовсе куда-то пропала, продала квартиру, что ли…
Денис почувствовал громадное облегчение с лёгким привкусом досады, как будто чаю с молоком хлебнул. Вроде и вкусно, но немного противно.
- Ты бы ещё покушал, сынок? – спросила мать.
- Не, ма, - отказался он. - Я лучше пойду по городу прошвырнусь, может, к ребятам зайду знакомым.
Он оделся в чистое, сунул пару сотен в карман, втянул дорожку и пошёл сперва по магазинам, а затем к приятелям.
Один друг Дениса уехал, двое сели, а остальные все до одного переженились, даже армейский дружок жил с миловидной женщиной, будто эпидемия прокатилась. Дениса везде встречали радостно, в связи с чем он вернулся домой только через сутки и только для того, чтобы взять денег.
- Ма, давно с друзьями не виделся, - виновато сказал он, чмокнул мать в щеку и снова улетел.
Неделю Денис гулял и поил толпу народа. Полины никто давно не видел.
«Я свободный человек! – думал Денис. – Всю жизнь начну заново. Прощай, путеводная звезда!»

Денис заказал сорокоуст о покойном Кэне, щедро пожертвовал на церковь, а заодно и подружился с протоиереем. Батюшка советовал прикупить недвижимости.
- Подумайте о престарелой родительнице, Денис Игоревич, - сказал он в частной беседе за бутылкой французского коньяка. – На старости лет нужно дать матери опору и благополучие. Отличный домик продаётся, в два этажа, с землицей, и дешево, я бы сам купил, да на что мне? А у вас семья будет.
- Да какая у меня семья? – отмахнулся Денис.
- Это сейчас вы бессемейный, но человек должен оставить потомство, - мягко произнёс батюшка и погладил бороду. - У меня прихожане есть, очень приличные люди, держат своё дело, у них дочь только институт закончила. Чудесная, благонравная девица!
- Хорошенькая? – глупо спросил Денис и устыдился.
- Кругленькая, как пышечка, - улыбнулся батюшка, - а главное, благонравная, очень приличная и верующая девица. Прекрасная мать и хозяйка получится. А у родителей серьёзное дело.
- Так что там с землицей? Думаете, выгодно брать? – быстро произнёс Денис.
- Очень выгодно, Денис Игоревич. Только дорожать будет.
«Прощай, путеводная звезда, - думал Деня, глядя в ночное небо, - яко познакомлюсь, аз окаянный, с благонравной девицей и женюсь, дабы оставить потомство…»
Но знакомиться не торопился, правда, дом посмотрел, одобрил и купил. Потом купил кабриолет красного цвета. И ещё кое-что полезное, но, по сравнению с домом, землёй и машиной, так, мелочи.

Однажды, субботним тёплым утром Дениса занесло на местный рынок. Намечались шашлыки. Он отправился выбрать мясо, заодно и в рыбный павильон зашёл. В рядах стоял крепкий, тошнотворный дух селёдочных бочек, речной рыбы и копчёной кильки. В воздухе вились полчища мух. Народ оживлённо гудел, толкался, торговался. Инвалид с баяном ходил по рядам и пел с пьяным надрывом: «А бееелый леееееебедь на прудуууу качает паааавшую звездуууу…» Грузчики грохотали тележками. «Ноги! Ноги! Ножки! – кричал грузчик, чтобы ему с тележкой дали дорогу, и, проезжая мимо жирной тётки рявкнул басом: - Окорочка!»
Денис пожалел, что не захватил с собою плеер. «Щуку копчёную возьму, что ли, - думал он. - И креветок килограмма с два, не забыть бы… А бееелый леееебедь на прудуууу… Тьфу! Вот дрянь…»
Он остановился перед каким-то прилавком, разглядывая рыбу, а потом поднял глаза и застыл соляным столбом, как жена Лота.
За прилавком, в жаре и вони, стояла его путеводная звезда и продавала селёдку.
В ту же секунду базар вымер, время остановилось. Вокруг Дениса наступила мёртвая тишина.
Полина была постаревшей, ужасно худой и какой-то замученной. Вокруг рта у неё прорезались морщины, на нижней губе безвольно висела незажжённая сигарета. Костлявые плечи сгорели и шелушились. Полина сутулилась. Рыжие волосы она остригла и выкрасила в блонд, что совершенно ей не шло. Денис просто поразился, насколько она изменилась. Он запросто мог бы пройти мимо и совершенно не узнать её.
«А ведь я её больше не люблю!» - со страхом подумал Денис и вдруг ощутил тяжелое, по-настоящему непоправимое горе.
- Вам чего? – грубо спросила Полина, подняла на него глаза и тоже замерла, как будто заглянула в лицо Горгоны.
Она смотрела на Дениса, и тот вдруг увидел себя со стороны – дорого одетый, подтянутый, ухоженный, чисто выбритый молодой мужик, поражённо её разглядывающий. А потом во взгляде Полины сквозь безграничное изумление проступил самый настоящий ужас. Она густо покраснела и дважды моргнула, совершенно беспомощно, не отводя глаз от его лица. Никогда раньше у прежней, наглой и гордой Полины не было такого униженного взгляда. Денис почувствовал себя неловко. Лучше всего было развернуться и уйти, сделать вид, что не узнал Полину, но он не мог сдвинуться с места и всё смотрел на неё со страхом и любопытством, как на какое-то гадкое насекомое. «Так за что же я её любил? – поражённо думал он. – Неужели за красоту? Выходит, меня поработила оболочка? Я страдал столько лет из-за сброшенного панциря?!» Он опустил глаза. Из-под прилавка виднелись ноги Полины в рваных вьетнамках. Похоже, она не пила, а просто очень нуждалась, потому и пошла продавать селёдку. А Полина всё так же просила его уйти своими сухими глазами, полными ужаса.
Мальчишка-оборванец стянул у неё из-под носа большую безголовую скумбрию и с рыбой в руке припустил наутёк, ловко лавируя среди людей. Денис проследил за ним взглядом. Морок исчез, в уши ворвался базарный шум, крики торговок, грохот тележек.
И тогда он улыбнулся, шагнул к прилавку и спокойно сказал:
- Привет, Полина! Как дела? Мне килограмм селёдки взвесь, пожалуйста, и триста грамм тюльки пряного посола.
- Привет, Денис. Балтийской или черноморской? – спросила Полина и язвительно улыбнулась.
«Даже если я умру, всё равно не перестану ощущать твою нежную руку в моей…» - вспомнил Денис и ужаснулся.
А потом открыл рот и сказал:
- Балтийской…

(с) Мари Пяткина