- А-а-а… Ясно. – И Олечка быстро выбрала в записной книжке телефона нужное имя.
Запыхавшаяся, но сияющая ослепительной улыбкой Олечка – с прикольно завитой челкой, в самой короткой юбке с самым охерительным разрезом и в самой прозрачной кофточке влетела в аудиторию. Приемная комиссия встретила ее взглядами, в которых не было ничего человеческого.
- Здрасьте! Ой, извините, типа, пожалуйста, у меня каблук сломался, пришлось в ремонт отвезти. Я задержалась.

- Да. Вы задержались, и нехило, - злобно ответил профессор Мозгофак, выступавший в роли оппонента. В ожидании дипломницы он с девяти утра до половины второго дня оппонировал бутылке коньяка «Хенесси», полученной членами комиссии в качестве взятки еще на вчерашней защите. – Кстати, а почему вы только в одной туфле?
- Ой! Наверное, забыла ту, другую в мастерской забрать. Смешно, да? Зацените – бабки заплатила, а туфлю не взяла. Бывает же.

Старательно изображая походку Мерлин Монро, Олечка присоединилась к членам комиссии.
- Девушка, а за наш стол присаживаться нефига, - сделал ей замечание другой профессор, по фамилии Петрыщщ. – Идите, вон, за кафедру.

- Упс… - Олечка опрометью метнулась по указанному адресу. По бегу у нее еще в школе стояла круглая единица, а в одной туфле ей вообще бегалось очень плохо. С грохотом навернувшись на пол, Олечка пискнула «Ай!». Здание института сотряслось до самого фундамента, а в Олечкиной сумочке сработал убойный газовый баллончик. Члены комиссии ломанулись на хрен в коридор, кроме профессора Мозгофака – чисто в естественно-научных целях он вдохнул немного газа, и его тело с глухим стуком упало под стол.

- Итак, вы представили на наше рассмотрение работу по теме «Современная психология корпоративных отношений», - сказал доцент Гаццкий, когда газ выветрился, и действующие лица вновь собрались в аудитории. Мозгофака подняли и посадили на стул; он сидел весь синюшный и вообще ни на что не реагировал. – Не могли бы вы в двух словах обозначить центровые, так сказать, позиции вашей работы?

- Не-а, - Олечка послала любопытному доценту теплую улыбку. – Типа, а зачем?
- Скажите, а в какой области вы собираетесь применять полученные у нас знания? – осведомился профессор Петрыщщ.
Олечка пожала плечами.
- Ну, я пока не в курсах… В салоне красоты, наверное.
- Чем же, в таком случае, вызван ваш интерес к психологии корпоративных отношений?
- Блин, ну вы вопросы задаете, - распереживалась Олечка. – Я че-та даже не знаю…

- Ну зачем-то же вы эту тему выбрали, - среди студентов доцент Гаццкий был известен под погонялом «Гаццкий папа» за отличавшую его омерзительную въедливость. На Олечку он затаил зло еще с прошлого года – когда она пыталась выманить у него зачет посредством минета.
Олечка растерялась.

- Это ваще не я… - ляпнула она. После падения на пол неизвестная науке субстанция в ее белокурой голове расплескалась по стенкам черепушки. – То есть, типа, это не я ее выбрала, а она меня! То есть, не, че-та гоню. Короче, этот, как его, руководитель дипломного проекта мне ее придумал, - попыталась она исправить положение.
- Кстати, а где этот руководитель-то? – заинтересовался Гаццкий папа.
- Ефим Ефимыч в госпитале, инфарктик-с у них, - наябедничал профессор Петрыщщ.

Олечка тяжело вздохнула в сторону. С инфарктиком-с Ефим Ефимыч слег как раз три дня назад, когда она заявилась к нему домой и ошарашила препода вопросом: «А если, типа, я еще ничего не делала, че будет?».
- Хорошо, вот вы тут пишете, - паскудина Гаццкий так и горел желанием устроить самой тупой блондинке на всём факультете «сладкую жизнь», - что «ведущую роль в формировании устойчивых личностных контактов внутри корпорации являются сексуальные, а также половые связи». Вас не затруднит пояснить для нас эту глубокую мысль?
Лицо Олечки озарилось необычным, ВНУТРЕННИМ светом. О половых, а также сексуальных связях она могла говорить часами. С другой стороны, ей показалось несколько странным, почему Аделинка сочла нужным вставить этот тезис в ее работу.

- А-а-а… Э-эммм… Вау! Короче, вся мировая психология учит нас тому, что, - («Нефигово я фразу завернула», - подумалось ей), - сексуальные связи регулярно имеют место в корпоративной культуре, а половые связи имеют место на полу в отсутствие более подходящего места!
Профессор Мозгофак рухнул обратно под стол. Доцент Гаццкий чуть не подавился смехом, хрюкнув так, что у него вылетела контактная линза; коллега Петрыщщ конвульсивно дохлебал из горла остатки коньяка. Даже флегматичный замдекана, которому вообще всё было до звезды – и тот проявил признаки оживления.
- А чего смешного-то? – обиженно спросила Олечка.
- Ничего-ничего, - замдекана поспешно отобрал у доцента Гаццкого работу студентки Фиалковской и пролистал ее в поисках наиболее уместного к цитированию в прямом эфире абзаца. – Хорошо, Ольга Юрьевна, а прокомментируйте, пожалуйста – или как вы там говорите-то… пли-и-и-и-з – вот этот постулат:«История зарождения и развития корпоративной психологии и культуры может быть прослежена на примере современного состояния таковых в рамках специально спланированных и последовательно проведенных исследовательских мероприятий». Если честно, я не совсем понял, что вы хотели сказать.
Если честно, Олечка тоже не совсем поняла. Вернее, из всего только что услышанного она запомнила только диковинное словечко «таковых».
- Каковых – таковых? – испуганно спросила она. – Извините, а не могли бы вы еще раз и помедленнее? Я из-за этого каблука вообще память потеряла.
Под столом тяжко, по-кабаньи засопел профессор Мозгофак.
- Ладно, - хихикнул замдекана. – В виду вашей, Ольга Юрьевна… ну, яркой индивидуальности, - (доцент Гаццкий дико заржал, отстрелив глазом вторую линзу), - давайте немного смягчим для вас условия. Разрешаю помощь зала.
- Чё? – не поняла Олечка.
- Звонок другу, блин! – умирая от хохота, пояснил доцент Гаццкий.
- А какому? – меланхолично спросила Олечка, вынимая из сумочки мобильник.
- Тому, который тебе эту дипломную написал, ОВЦА!!! – не выдержал профессор Петрыщщ.
- А-а-а… Ясно. – И Олечка быстро выбрала в записной книжке телефона нужное имя.
…Аделинка законно предавалась отсыпу после трудовой вахты – две ночи подряд она, не смыкая глаз, рожала для Олечки дипломную работу. После чего еще пришлось везти эту идиотину, тунеядку и халявщицу в институт (родаки в очередной раз запретили Олечке садиться за руль), причем она умудрилась по дороге обломать себе каблук и потребовался срочный заезд в ремонт обуви. Аделинка готова была на собственные деньги купить Олечке пару каких-нибудь тапок, но блондинка закапризничала, как малое дитё – хочу эти туфли, и точка, вот!
И вот, когда Аделинка мирно подремывала в «Лексусе» возле института, ее сотовый принялся выводить песенку из «Секса в большом городе», раз и навсегда назначенную Олечкиному номеру. Не открывая глаз, Аделинка нажала на «Ответить».

- У?
- Аделя, Адельк! Слушай, ты че-то так всё написала сложно, мы тут ни хрена ни во что не врубаемся.
- И что дальше? Мне прийти и помочь?
- А… извините, - Олечка обратилась к членам комиссии. – Можно, Аделинка сюда придет?
- Да-а-а ну-у-у-у ннаххх, - донеслось из-под стола.
- Нельзя, - занудным тоном отказал доцент Гаццкий. – Видите, коллега Мозгофак возражает.
- Аделя, они говорят – нельзя…
- ОЛЬГА!!! Ну-ка, ты дай мне того, кто там хуже всех врубается, я ему мозги-то прочищу!
- Адельк… вообще-то хуже всех врубаюсь я…
- А-а. Конечно. И как я сразу не догадалась. Тебе чистить, увы, нечего. И в чем непонятка?
- Да вот, тут… - Олечка выбралась из-за кафедры, дабы лично воспроизвести Аделинке проблемный абзац. Ясное дело, что по пути к столу приемной комиссии она не могла не плюхнуться, подвернув единственный каблук. Мобильный выскользнул у нее из руки и доехал до самой двери, скребясь микрофоном по паркетинам. Аделинка прочистила ухо пальцем и отрубила связь. Если Ольге понадобится, перезвонит еще раз.
- Всё-всё-всё, отбой! – скомандовал замдекана, глядя, как Олечка беспомощно барахтается на полу. – Коллега Гаццкий, вы бы помогли девушке подняться, что ли…
- Не могу. Я линзы потерял, - пожаловался доцент Гаццкий.

- Понятно. – Замдекану действительно было хорошо понятно, что вся защита студентки Фиалковской будет состоять из разнообразных веселеньких падений при подворачивании каблука. Неплохо бы как-нибудь защитить от этой маньячки пол, пока она его весь не распахала. С чувством внутреннего содрогания замдекана наблюдал за Олечкой, отправившейся подобрать покинувший ее мобильник, а после вернувшейся «в стойло» за кафедру.

Профессор Петрыщщ, от всей души желавший хоть чем-то помочь делу, взял Олечкину работу и опасно приблизился к кафедре, на ходу пробегая взглядом текст.
- Скажите, Ольга Юрьевна, - обратился он к Олечке. – А вот у вас упоминается термин «психодевиационная перверсия». Поясните, его значение, - он оглянулся на замдекана и с ухмылочкой добавил, - пли-и-и-и-из.
- Психо… КАКАЯ-КАКАЯ перверсия??? – доцент Гаццкий успел уже наощупь отыскать одну из линз, но от неожиданности едва не вставил ее себе в среднее ухо.
- Вот я и пытаюсь понять – какая, - сказал Петрыщщ. – Вам повторить вопрос, Ольга Юрьевна?
- Во жесть… - пробормотала Олечка. – Не, типа, не надо. Я, типа, его поняла. Ну, перверсия – это ж когда папа с дочкой, или там… брат с сеструхой.
- Это – инцест, - поправил замдекана. Что-то подсказывало ему, что надо завязывать с этой бодягой, и побыстрее. Но мощный охотничий инстинкт опытного препода настоятельно требовал заставить «настоящую блондинку» вразумительно ответить хотя бы на один вопрос.
- Вау, точняк, это – инцест! – Олечка всплеснула руками и опрокинула кафедру на ноги профессору Петрыщщу. Петрыщщ немедленно заорал носорогом. Замдекана схватился за голову: ну знал же он, что всё это херово закончится. Доцент Гаццкий, почти уже справившийся с контактной линзой, наконец-таки засунул ее… себе в нос.

- Я тебе, дура косолапая, ща такой инцест устрою!!!!!! – орал профессор Петрыщщ, исступленно скача по аудитории. Его еле успокоили и складировали в углу, где он мог, никому особо не мешая, причитать над полученными им жуткими, несовместимыми с жизнедеятельностью организма повреждениями новых ботинок. Затем потратили некоторое время на извлечение контактной линзы, которая, судя по всему, решила навечно прописаться в левой ноздре доцента Гаццкого. Олечка оказала посильную помощь, но была немедленно изгнана замдеканом, потому что при ее содействии линза чуть не сбежала Гаццкому в носоглотку. Наконец, оставшиеся в строю члены комиссии сошлись на том, что Олечка вслух зачитывает с листа список использованной литературы, после чего комиссия проводит тайное голосование, по результатам которого дипломная объявляется защищенной. Или, если дипломница Фиалковская, например, не справится с этим заданием – незащищенной.

Олечка справилась блестяще. Взяв в руки распечатку, сделанную на Аделинкином принтере, она громко и с выражением зачитала:
- Дипломная работа Фиалковской О.Ю., пятый курс, третья группа, руководитель…
- Не титульный лист, а список литературы! – вызверился доцент Гаццкий, чья носоглотка до сих пор ощущала пробирающуюся сверху вниз контактную линзу.
- А откуда я знаю, где он есть? – Олечка начала психовать. У нее было стойкое ощущение, что ее злостно «валят».

- Посмотрите в конце, наверняка он там, - посоветовал умудренный жизнью замдекана.
Пролистав свою работу до конца, Олечка обнаружила требуемое. Заботливо составленный Аделинкой, список занимал две с половиной страницы.
- Ой, - упавшим голосом сказала Олечка. – Че-та как-то много… Ниасилю.
- Аделькин, Аделя! Слушай, ну я, в общем, кончила…
- А-фи-геть. И сколько раз?
- Ну, типа, меня уже выгнали, а щас они там совещаются. Типа, сколько мне поставить – четыре или пять.
- Ты уверена, что именно четыре или пять? А не один или ноль?
- Да ты че, Аделя, всё прошло пучком. Иди сюда и поддерживай меня морально, потому что меня колбасит, плющит и таращит.
Потягиваясь, Аделинка вылезла из «Лексуса», и, прихватив несколько бутылок виски в пакете плюс пачку долларов, полученную от Олечкиной мамы на взятки, отправилась оказывать Олечке моральную поддержку.
Члены комиссии обсуждали непростую сложившуюся ситуацию. С этой целью даже был реанимирован профессор Мозгофак.

- Я считаю, что дипломная не защищена по полной программе, - высказал мнение доцент Гаццкий.
- И каким, интересно, языком вы собираетесь это ей объяснить? – язвительно осведомился профессор Петрыщщ, всё еще оплакивавший свои ботинки. – Она же понимает только «пли-и-из» и «нипадеццки».
- Вашу мать, да поставьте ей трояк с двумя минусами и чтобы я ее больше никогда не видел! – взмолился профессор Мозгофак. – Вы что, хотите, чтобы она осенью пересдавать явилась? Жить надоело?
- Такие вещи забесплатно не делаются, - тонко намекнул замдекана.
- А вы это лучше ей самой и скажите, - посоветовал профессор Петрыщщ. – Может, она просто не догадывается…
Дверь аудитории открылась и пропустила внутрь Аделинку.
- Всем привет! – поздоровалась она, весело помахивая пакетом. – Ну, как делишки?
- Если вы про свою подругу, то низачет, - сообщил доцент Гаццкий.
- Я так и думала. Хорошо, тогда приступим к раздаче слонов.

Из коридора донеслось негромкое «бух!» - это Олечка, в волнении прохаживающаяся туда-сюда, подвернула каблук.
- Аделя, Адельк! А я туфлю в мастерской забыла… Как думаешь – карма?
- Думаю, тупизм. И че ты постоянно всё списываешь на карму?
- Кстати, ходить жутко неудобно.
- Ну и сняла бы вторую, че стесняешься. Все свои.
- Адельк, я ж всё-таки дипломную защищаю. Без туфлей я буду выглядеть, как полная дура.
- А в одной туфле ты не выглядишь, как полная дура?

- Адель, а эта-а… Слушай, а ты мне там про сексуальные отношения написала, что они, типа, способствуют формированию и всё такое. А че, в натуре, да?
Аделинка взяла подругу за подбородок и развернула ее мордашкой к себе.
- Малыш, ты меня волнуешь. Причем реально. Какие еще сексуальные отношения? Уй, блин, всё, доперло! Это меня муж подменял иногда, когда я кофе ходила пить. Наверное, его работа. То-то я еще удивилась, откуда в списке литературы «Война и мир» оказалась.

- А-а… Тогда ладно. Адель, как думаешь, они мою дипломную примут?
- Ольга, это не твоя, а МОЯ дипломная. Они просто обязаны ее принять.
- В общем, так, - замдекана пересчитал полученную взятку и небрежно опустил ее в карман пиджака. – Предлагаю дипломную работу засчитать, поставить оценку «четыре» и отпустить студентку Фиалковскую на свободу с чистой совестью. Кто «за»?
Над столом поднялось сразу восемь рук.

- Вот и зашибись, - подвел итоги замдекана. – Коллега Гаццкий, вы тут самый продвинутый, знаете молодежный сленг, так что вам и сочинять заключение. Чем быстрее вы всё сделаете, тем быстрее пойдем в деканат квасить, - и замдекана алчно опустил лицо в пакет с вискарём.
Вскоре заключение было готово. Оно гласило:
«Приемная комиссия в составе (фамилии, имена, отчества) рассмотрела дипломную работу Фиалковской О.Ю.
Камменты: креатив – кг. В целом – ниасилили. Тема сисек не раскрыта. Аффтара – фтопку.
Оценка: читыри (4).
Галимзяновой Аделине – па-любому пишы исчо! Уже начинает получацца».