Лет в 14 ко мне в маршрутке пристала стая бухих, но бесконечно реальных пацанов. Их мучил, словно диарея, очень важный и далеко не риторический вопрос. Вернее даже два – «Слы, а Пушкин не твой дед? Гы-гы, с бигудями спишь, братишка?»
Знаете, как я поступил в этой очень важной в жизни каждого 14 летнего парня ситуации? Оооо – я был великолепен. Я был неподражаем. Я затмил легендарного отоларинголога Фельдмана с его всемирно-известным «Хер вам в носоглотку». Я… В общем, я что-то промычал, густо покраснел и вышел на первой попавшейся остановке где-то посреди промзоны.

На самом деле, в этой ситуации не было ничего удивительного. Хулиганы и щуплый паренек такая же обыкновенная и хрестоматийная данность, как и первый поцелуй. И растерялся я не оттого, что испугался, а оттого, что рядом не было никого из друзей. Будь рядом хоть кто-то, я бы конечно обязательно достойно ответил, получил по лицу и пошел себе домой спать, поглаживая в кармане успокоенную разбитым носом мужскую гордость.
Но рядом никого не оказалось.
Уже потом, пока я брел в потемках домой, я выдумал кучу достойных ответов и реплик. Ну, например, «Слы, а Петросян не твой отец?» или «Гы-гы, уже с бигудями не спишь, братишка?». Да не в важно что, в конце концов, хватило бы и обыкновенного, почти что дружеского «Иди ты в жопу!»
Уже потом я не спал ночь – мучался, перебирая и переигрывая. Во мне, словно красивая и мастерская, но проигранная из-за вспотевших рук подача в настольном теннисе, сидела эта трамвайная ситуация.
А раз об этом сейчас вспоминаю - то сидит и до сих пор. И ведь она далеко не единственная.

Всю жизнь люди разыгрывают в своем сознании целые спектакли. Я ему скажу то, а он скажет мне то. А если он скажет это, я ему скажу это. Театр в себе.
У стариков эти спектакли превращаются в монологи. Монолог - это жанр старости. У молодых такие разговоры ведутся со всем миром. Публичные выступления – удел молодых.
Эта игра начинается в тот самый момент, когда не успеваешь среагировать на что-то - а ведь обычно, на этом игра и заканчивается. Пропустил мяч, не успел увернуться, зевнул – все, свободен. В жизни наоборот – не успел адекватно ответить, поступить, подумать - и занавес тут же открывается.
На сцене - ты. В зрительном зале – тоже сплошной ты. Даже в роли спившегося осветителя ты. Поэтому не удивительно, что у таких спектаклей - всегда аншлаг, рыдающий от обилия эмоций зритель и трижды кланяющиеся на бис актеры… И только у этого самого спившегося осветителя где-то глубоко внутри прочно и надолго поселяется чувство глубокой неудовлетворенности.