Светка Гагарина, балетная из глубокой корды, прыгала по сцене в костюме маленькой лебеди. «А могла бы сейчас лежать на пляже», - подумала она, оступившись усталой коленкой, но тут же вытянув шею, закрыла глаза и подставила лицо под прожектор, представив его палящим Кубинским солнцем. «Надо же быть таким козлом!», - разозлилась она на любовника, вспомнив вчерашний вечер.

Московский февраль выдался на любителя. К вечеру холодало совсем уже невозможно, из всех прогулок девушка предпочитала теперь сидеть в кофте и смотреть в замороженное окно съёмной однушки. На репетиции она перестала ходить ещё в январе, решив про себя, что и без них ничо так исполняет. Отношения с любовником тоже дали трещину сплошного непонимания.

– Ты не меняешься ради меня, – заявила она на днях. – Мы три месяца вместе, а ты каким был – таким и остался!

Мужчина посмотрел на неё как-то странно, но промолчал. «Наверное, он не знает, что мужчины должны меняться», - подумала тогда Светка, знавшая наизусть все глянцы. Когда он ушёл утром на службу в свои министерствы, девушка решила написать список того, что по её мнению в нём было не так.

Светкин мужик ехал на службу, закрыв глаза. Точнее, его везли. «Ёбаныйврот блядь! Ёбанныйврот», - устало крутилось в его голове, и других мыслей не было, как и у любого, впрочем, чиновника. Мужчина не мог сосредоточиться и массировал лоб. Меняться. Он должен меняться. Прожив до тридцати шести лет таким – неизменным, теперь он должен меняться. Во всяком случае, так считает женщина, прыгающая в пачке по сцене.

К вечеру Светка внесла на бумажку девяносто три пункта. Воистину, это был титанический труд. Тут значилось всё – и забытый на прошлой неделе включённым на ночь компьютер, и отказ дать подержаться денёк за зарплатную карточку, пока он был на работе, и даже тот фильм про «Дорогу перемен», после которого он долго и нецензурно бранился, вместо того, чтобы сочувствовать несчастной Кейт Уинслет. В общем, этот список сгодился бы и для Последнего Суда, с заранее известным приговором отправиться в Ад.

Сначала пробило десять. Иногда Светкин мужчина возвращался так рано. Девушка села за кухонный стол и сделала строгое лицо, чтобы сразу с порога он понял, кто тут Судия и что сейчас будет. Просидев так до половины двенадцатого, Светка перебралась на диван, укутавшись пледом. «Так тоже ничо», - подумала она и ещё раз перечитала обличающий список. «Наверное, совещание», - решила про себя девушка в два часа ночи и как-то внезапно уснула.

Утром Светкин мужчина так и не позвонил. Он вообще перестал ей звонить, а на её настойчивые трели ответил просто и по-русски, послав по известному адресу. Медным тазом накрылся подарок на женский день солидарности против мужчин, навернулась и поездка к тёплому Карибскому морю.

«Как же так, как же так», - размышляла Светка, танцуя теперь лебедь на сцене. Она не понимала, почему всё пошло не так, совсем не так, как рассказывалось в глянцах, как планировалось заранее. Её вид был настолько трагичен, что назавтра все балетные критики возопили в один голос – зажгалась новая звезда сцены. И никто так и не догадался, что причиной перерождения послужила не музыка Петра Ильича Чайковского, а обычная, ничем не примечательная подшивка Косможурнала за последние двенадцать лет.

©dimk-dims