Все мои отношения с Танькой можно обозначить одной ёмкой фразой: "всё пошло́ не так". Начиная от самого знакомства и заканчивая расставанием. Знакомство... Я скорее забуду как меня зовут, чем это знакомство.

Было лето. Мы (под словом "мы" я имею в виду внушительную группу первокурсников исторического факультета) передвигались в автобусе к месту прохождения практики. Это был очень старый автобус, движущийся со скоростью сорок километров в час и останавливающийся возле каждого пня. Маршрут его проходил через такие населённые пункты, каких и в фантастических романах нету, не то что на карте.

В автобусе висел плотный тяжёлый воздух, какой обычно бывает в раздевалках не знакомых с вентиляцией и столь же древних солдатских бараках. Автобус был полон студентов, дачников, неизменных старушек с кошёлками и неопределённого возраста мужичков, какие обычно снуют туда-сюда по разнообразным рынкам и бормочат чуть громче среднего: "семечки мытые-чистые" или "а вот от моли, тараканчиков!"

Было жарко, пиво уже было выпито и все отчаянно скучали. И вот мне на глаза попалась она. Танюха. Резкие, чуть угловатые черты лица, слегка сутулая, слишком худая на мой вкус, но глаза! В глазах истерическим смехом хохотали бесы. Она явно не была первой красавицей, но её это не заботило.

Танька сидела чуть наклонившись вперёд, сжимая в руке свёрнутый в трубочку журнал. На лице её явственно отображался мыслительный процесс, от чего она была крепко похожа на сидящего в засаде снайпера. Сузившиеся в две щёлочки глаза были обращены на Рому, лысого детину ростом в 190 сантиметров и весом за центнер: утомившись от дороги и пива, Рома дремал, положив голову на объёмную сумку, располагающуюся на его коленях. Дремал Рома вкусно, выводя носом разнообразнейшие рулады и срываясь на дискант в те моменты, когда автобус ощутимо потряхивало.

Танька дождалась остановки. Выждала до тех пор, пока одни туловища выйдут, а другие зайдут, изрядно забив салон. После чего встала, изо всех сил врезала Роме по морде журналом и заорала ему в ухо: "пиздец, выходи срочно, уже все вышли, опоздаешь нах, бля быстро выходи из автобуса!"

...

Вы когда-нибудь видели несущегося вперёд кабана-секача?.. Махину, которую не из всякого ружья остановишь? Махину, которая средних размеров автомобиль может перевернуть? Я видел. Зрелище не для слабонервных. А теперь представьте себе секача, которому прижгли яйца раскалённой кочергой и для ускорения припечатали дубовой шпалой под зад. Представили? Теперь вы готовы к тому чтобы понять что произошло в автобусе.

Перепуганный, до конца не проснувшийся Рома подскочил на сидении древнего икаруса, со всей своей мощи уебался головой о полку, вызвав небольшую лавину узлов и котомок, прижал к груди свою огромную сумку и понёсся к выходу, расшвыривая бабушек и дружественно гавкая на пытавшихся спастись мужиков. Только оказавшись на улице, посреди какого-то Мухуяра (Мухосранская область, Задрюченский район) он пришёл в себя. Моргал он при этом так, словно трением век о глазные яблоки пытался добыть огонь.

Ржали мы так, что у автобуса заглох мотор.


В тот самый момент я влюбился в Таньку. Непоседливая, глумливая, блудливая как кошка, она была настолько непохожа на всех окружающих девчонок, что забыть её было невозможно. Кого угодно, только не её.

Таня была необычной девушкой. И на банальности вроде цветов и комплиментов не велась. Я покорил её, ввязавшись в алкогольный турнир с тем же самым Ромой. Турнир я с позором проиграл, но Таня с нескрваемым восхищением сказала мне на следующее утро:
-Ты ТАК блевал! Как же ты блевал! Я ни у одного живого человека не видела такой идеальной струи. Так даже кони не рыгают!

Это была любовь.

Для того чтобы ты поняла ЧТО такое Таня, расскажу об одном очень характерном эпизоде.
Мы встречались уже около года. Я к тому моменту неоднократно бывал у неё дома и несколько раз мельком сталкивался с отцом: среднего масштаба коммерсантом. И вот однажды, после феерического секса, когда я расслабленный и умиротворённый валялся на её кровати, она подошла к окну, после чего в ужасе бросилась ко мне и с перекошенным лицом заорала:

-Бля, это отец, быстро прячься в шкаф!

Мысль о том, с какого это хуя я должен лезть в шкаф, таки проскользнула. Я даже попытался её развить: зачем? Мы год встречаемся. Папа в курсе. Но на её лице был такой неподдельный ужас, что он невольно передался и мне. Натянув трусы и нервно схватив в охапку джинсы с футболкой, я (идиот) забрался в шкаф.
Василий Семёнович зашёл в дом, поздоровался с дочкой, разулся и (естественно блядь!) направился к шкафу. Не потому что думал о чём-то таком, а только лишь для того чтобы повесить туда пиджак.

И вот открывается дверца шкафа. С той стороны отец, с этой я. В трусах. В самом пизданутом положении, которое только можно себе представить. И вот он смотрит на меня и молчит. А у меня по спине холодный пот. А он молчит.

И тут у меня сдали нервы.

-Здравствуйте Василий Семёнович! - дрожащим голосом говорю я, - А Таня дома?

Он смотрел на меня ещё секунд десять, явно пытаясь осмыслить происходящее. Затем молча закрыл дверцу шкафа и пошёл обедать. А снаружи каталась по ковру подставившая меня стерва.

Мы провели вместе три года. На факультетских капустниках ей не было равных: любую вещь она умела обыграть так, что от смеха рыдали все: и зелёные первокурсники, и седая профессура. Она любила и умела смеяться, хохотала заразительно, разгоняя скуку даже в самой замшелой компании. Иной стороной её натуры были довольно частые депрессии: плата за чрезмерный эксцентризм. В такие моменты она закрывалась дома и не желала никого видеть. Никого кроме меня.

Я хорошо её знал и всегда мог рассмешить. А рассмешив, смеялся вместе с ней, наслаждаясь магией слияния: я мог проникнуть куда-то глубоко в её душу, тронуть только мне видимые клавиши и вытащить её из депрессии. Всё это казалось мне волшебством.

...

С ног валит не самый сильный удар. С ног валит тот удар, которого ты не ждёшь, не видишь. Он прилетает из ниоткуда и разит точно в цель: как защититься от того, чего не ждёшь? Никак. Лежи и смотри снизу вверх.

...

Однажды я пришёл в общагу и застал в одной из комнат привычную еблю. Непривычно было лишь то, что ебали Таньку. Хорошо ебали, с задором. Всё это было настолько дико, что я прирос к месту и молча смотрел минут десять, не в силах двинуться с места. Пока меня не увидели.
В тот момент мне было неважно что она скажет, но она не сказала ничего. Ещё хуже было то, что я впервые увидел её жутко напуганной. Лучше бы она хоть что-то говорила.

Я опустил глаза, уставившись на носки своих кроссовок. До сих пор помню все царапинки и пятнышки на них. Помню модель и год выпуска, даже цену помню. А потом я начал смеяться. Хохотать, выхаркивая из себя боль и разочарование от предательства.

В каком-то роде это была отличная шутка.

...

Очень скоро я нашёл себе новую, гораздо менее эксцентричную подругу.

©the-fencer