На кладбище пацанами ходили по ночам, проверить друг друга "на слабо". Вы бывали ночью на кладбище? Кладбище ночью и кладбище днём это я вам скажу совсем не одно и то же.
Происходило всё спонтанно. В каком нибудь обычном мальчишеском споре кто-то говорил - да ты даже на кладбище ночью забоишься! Да тебе слабо! И на это "слабо" кто-то да ловился. И тогда начиналось самое интересное.
Бралась какая-то приметная вещь. Любая. Кусок крашеной доски, допустим. И ватага пацанов шла на кладбище. Днём, конечно. И там, в каком-то условленном месте этот предмет оставляли. С тем, что бы ночью тот, в чьей смелости усомнились, пошел и эту вещь принёс. Как доказательство того, что он не просто постоял за деревом на опушке.
А кладбище было в лесу, да. Земли тогда не жалели. Мимо шло шоссе, и напротив кладбища была остановка. Вот на этой остановке ночью мы и собирались. Собирались, рассказывали страшилки, от которых кровь стыла в жилах и шевелились волосы на голове, что б ещё сильнее запугать испытуемого. Потом ему вручался в руки фонарик, и вперёд.
Испытание проходили не все. Далеко не все. Кто-то просто говорил - не, пацаны. Я не пойду. Кто-то доходил до опушки и поворачивал обратно. Это не считалось позорным, за это не дразнили и не наказывали. Потому что тот, кто ещё сам не был, и права такого не имел. А те, кто побывали, знали, что это такое. Вообще, довольно жестокая штука, так то если рассудить.

Такой случай. Был у нас в деревне парнишка, Вова. Вова был не деревенский. Просто каждый год на всё лето его привозили к бабке. Так что он был хоть и городской, с одной стороны, но с другой всё таки свой. И вот однажды Вова попался "на слабо". Слово за слово, и его развели на кладбище. Вова похорохорился, но деваться было уже некуда. Взяли приметную тряпку, пошли на кладбище. Дело было как раз после родительской субботы. Могилы были щедро усыпаны конфетами и печеньем. Но брать с могил считалось западло. Хотя бывало кто и не брезговал.
Ну ладно. Далеко заходить не стали, ряда через четыре могил привязали тряпку к берёзке. Ночью пришли на остановку. Дождались, когда совсем стемнеет. - Ну что, Вова, не передумал? Вова, рыхлый, довольно неуклюжий мальчик, был бледен с лица, но отрицательно помотал головой. Ну, тогда с богом. Вове дали в одну руку фонарик, в другую кто-то сунул нательный крестик. - Ты главное по сторонам не смотри! И когда обратно будешь идти если, ни за что не оглядывайся! - в последний раз напутствовали его, и Вова пошел. Свет фонарика какое-то время ещё метался сквозь кусты, а потом пропал. Мы ждали, вяло переговариваясь. Каждый представлял себя на месте Вовы. Бодрости это не прибавляло.
Прошло десять минут. Пятнадцать. Полчаса. Вовы не было. Когда прошло два раза по столько, что б не спеша дойти до места и вернуться обратно, мы стали кричать. "Вооооваааа!!!" Ветер шумел в кронах деревьев, и вряд ли уносил наш крик сильно дальше опушки. Вот тогда мы испугались по настоящему. Сперва была мысль пойти всей ватагой на поиски. Однако мы от неё быстро отказались. Кладбище не проспект, по нему нельзя идти толпой. Послали двоих в деревню, за взрослыми. Все конечно понимали, чем это чревато, и жопы чесались заранее. Но сейчас об этом мало кто думал. У каждого в голове металась одна и та же мысль - ЧТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ С ВОВОЙ НА КЛАДБИЩЕ?!

Вскоре из деревни, угрюмо матерясь, пришли трое с фонарями. Братья Голубевы, взрослые пацаны. И все, они впереди, мы сзади, пошли на кладбище. Дойдя до первого ряда оград встали и замерли, прислушиваясь. Потом братья решили погасить фонари и присмотреться. И как только фонари погасли, все сразу увидели далеко впереди тусклый свет карманного фонарика. Свет не двигался. "Вашу мать!" - сказали сквозь зубы братья Голубевы, и мы стали пробираться между могилами. Кричать на кладбище ночью почему-то никто не решился.
Страшнее всего было идти последнему. И последний всегда старался выбраться вперед. Так что мы постепенно менялись местами.
Вскоре свет фонарика стал виден отчетливо. Потом стало ясно, что фонарик просто лежит на земле. Потом стало понятно, что он лежит не на земле, а на могиле. Воображение рисовало всякие неприятные картины. Присутствие братьев Голубевых слегка успокаивало.
А потом мы увидели Вову.
Вова сидел на могиле рядом с фонариком.
Мы подошли к могильной ограде, и три фонаря упёрлись в Вову.
Вова сидел на могиле.
Вова сидел на могиле, был синий, и смотрел на нас круглыми пустыми глазами.
Он сидел на могиле, синий, смотрел на нас круглыми пустыми глазами, и ЖРАЛ, СУКА КОНФЕТЫ!
За обе щёки. Вокруг него, на могиле и возле, валялся огромный ворох фантиков.

Поняв, что пришли за ним, синий Вова встал, прожевал конфеты, отряхнулся, и сказал тихим испуганным голосом.
- Извините. Я заблудился.

Пиздюлей по итогу получили конечно все.

©raketchik