Сынок у меня электротехникой увлекся. Вся изобретает чего-то, все рационализирует. Я, может, только раз всего и возразил против алхимии этой. Сынок тогда все с холодильником мучился, совершенствовал его. Видать, ошибся в схеме где-то. Я с рейса пришел, все спят. А кушать хочется, между прочим. Ну, я и взялся впотьмах за холодильник. Дверку открыть, чтобы. Конечно, я закричал.Я же не ожидал сюрпризов. Пришел поесть, а вместо этого, как Сакко и Ванцетти в одном лице: стою, трясусь. Трясет меня, то есть. Двести двадцать – тут хоть кого затрясет. Отлепился еле-как от холодильника. Сынок прибежал в трусах. Замыкание, говорит, прости, папаша.

Соорудил мне сынок фару дополнительную заднюю на КАМАЗ. Белого света, между прочим. Спрашиваю: зачем? Пусть, говорит, светит. Я ему: дурной, все уже придумано до нас, все, что надо, все у меня, то есть у КАМАЗа, светит. Уперся. Ладно, думаю, включать не буду ее, и все дела. Зачем парня расстраивать, у него и так после случая с холодильником неуверенность в себе, а это – страшная штука.

Никогда не знаешь заранее, что может в жизни пригодиться. Еду на прошлой неделе из Кургана. В ночь выехал, а мне чего – трасса знакомая, едь да едь. Сперва нормально все было, потом гляжу, пристроился сзади какой-то перец на старом БМВ. Черный бумер – знаешь? Развалюха, но едет. И мало сказать, едет, слепит подлец дальним светом.

Я ему помигал тактично аварийкой. Ноль внимания. Ладно, думаю, добавлю. То было восемьдесят, прибавил до ста. Не отстает. То есть, явно сам добавил и слепит. Я – до ста двадцати. Ты на КАМАЗе с прицепом сто двадцать ходил? Сходи, потом мне расскажешь. А этот, извини за выражение, тоже добавляет и прет за мной, как привязанный. Ну, понятное дело: для бэ-эм-вухи сто двадцать как два пальца об асфальт. А у меня уже буквально глаза трещат от его дальнего света. И, главное, мысли мешают: думаю, найти бы его родителей тридцать или сорок лет назад и поубивать поодиночке, пока они его еще не спроектировали. И откудова такие берутся? Как они доживают до возможности купить черный бумер и отравлять людям ночную жизнь?!

И тут я вспомнил. В моем счастливом детстве в фильмах войне, не помню название, был лозунг: «Бей врага его оружием». Я почувствовал себя артиллеристом, которому на фронт прислал противотанковый снаряд. Я включил задний белый огонь. Включил и выключил. Потому что справедливый, но добрый. И БМВ исчез.

Я проехал километров пять, размышляя, как хорошо иметь пытливого сына. Мне за тридцать лет за баранкой в голову не пришло ставить дневной ходовой огонь на задний бампер. Но сыновья умнее нас. Иногда это приятно.

Потом мне стало интересно, куда свернул тип на БМВ. Я остановился. Больше того: я развернулся. С прицепом, на трассе, ночью. Меня томило любопытство. Я проехал пять километров назад и увидел его.

Черный бумер валялся под откосом, мерзкий тип лет сорока нервно курил на обочине. Я остановился и мягко спросил, что случилось.

- Понимаешь, - ответил мерзкий тип, - так хорошо все начиналось. Я третий месяц за рулем. Выехал в ночь в первый раз. Пристроился за КАМАЗом. Кстати, похож на твой маленько. Так хорошо еду, все спокойно. И вдруг – мотоциклист в лоб. Больше ничего не помню. Откуда он взялся, ненормальный?!

Я развернулся. Я уехал, и больше со мной ничего не случилось до самого Омска. Я ехал и думал: как хорошо иметь сына. Черт с ним, с БМВ – мы и на КАМАЗе не пропадем.

© Владислав Свещинский