Бекназаров – самый добрый композитор в мире. Любой может принять участие в его концерте. Голос не важен, слух не обязателен. Навыки речи и прямохождения тоже вторичны. Александру нравятся люди, он всех любит и никому не отказывает. Бывало, вырвется на сцену откровенный идиот, покричит, руками помашет и сбежит.
- Ну что ж, интересно.– скажет Александр спокойно. – И стихи такие необычные…

Чаще других с нами выступают исполнительницы романсов. Это самый массовый вид в музыкальной биологии. Эти женщины похожи на китов, моржей или касаток, но никогда – на стремительных кузнечиков. Если шлёпнуть по такой ладошкой – волна должна трижды обежать тело. Если обежала – перед нами хорошая исполнительница. Если нет – ей никогда не взять верхнее Соль в романсе «Эту тёмно-вишнёвую жаль».
На втором месте по распространённости талантливые дети. Помню мальчика со свирелью, очень жестокий. За него папа просил. Такой пронзительный концерт вышел, многие плакали.

Одна женщина привела девочку, которая где-то в семейном кругу регулярно насиловала пианино. Женщина считала, это нужно сделать прилюдно. И наш концерт как раз подходит для таких перверсий.
Разбавлять нашу тягомотину какой-то другой-то тягомотиной не хотелось. Я задал ряд неприятных вопросов. Например, откуда взялась эта девочка?
- Она играет на пианино. Понимаете? – ответила женщина с таким пылом, будто речь шла о небывалых разумных рыбах. И добавила:
- Вас же люди терпят, значит и пианино выдержат!
Тут пришёл Бекназаров и устроил всем двадцать минут собачьего вальса.



В городе N на сцену выскочила поэтесса. Вопреки стандартам жанра, то не была потёртая кляча в малиновых рейтузах. Наоборот, настоящая модель попалась, в сапогах и ночнушке. В городе N коротких стихов не пишут, но всё равно, зал был счастлив. Голые ноги двадцати семи лет любую галиматью превращают в стихи. Барды без труда имитировали восторг. Узнав, что некоторые стихи поэтесса сочинила в бане, многие впали в транс и стали раскачиваться. В общем, вечер удался.

В кино поэты совсем другие. Это обязательно мужчина, худой и нервный. Ходит по ресторанам, читает стихи повсюду и всегда производит фурор. После обеда поэт дерётся с халдеями, потом лежит в кустах до вечера - бледный, мятый, красивый как вампир. Его находят женщины, богатые и добрые, дарят тапочки и борщ, потом принуждают к выпивке и сексу. Но поэт отвергает узы регулярного секса. Он надевает пиджак, берёт на память всего один пирожок и уходит в ночь. Просыпается поэт в полдень, в душном паху типичной феи – ветреной, с пустым холодильником, со сволочным характером и сонмом других литературных достоинств.

Досмотрев кино до феи, многие бухгалтеры решают пойти в искусство. Из-за них реальный поэт лыс, полноват и скрипит при ходьбе. У него дырявая печень и мешки под глазами. Он спит в обычном, а не в хорошем смысле с одной и той же женщиной. А стихи читает раз в год, на бардовском фестивале, возле туалета, держа жертву за пуговицу. У некоторых бухгалтеров, я знаю, уже целые коллекции пуговиц.

Однажды Бекназаров разрешил выступить Степану К., автору поэм в жанре «киберпанк с эротическим подтекстом». Близкие бухгалтерам темы – пиво и рыбалка – Степан не рассматривал. Для нас он приготовил творческий цикл «Твои невозможные губы…»
Ноги Степана не были общим достоянием, и я не понимал, зачем его слушать? Но добрый Бекназаров предположил что зрители хотят именно мрачной эротики! Это же весело! Концерт! Восьмое марта!
Когда открылся занавес, Степан сидел на венском стуле, нога на ногу, в шляпе, с сигарой. Настоящий князь. Народ затих. Стёпа сидит, курит. Зрители ждут, смотрят на Стёпу. Стёпа смотрит на зрителей. Тишина. Все замерли. Прошла минута. Стало ясно, у Степана отличная выдержка. Не всякий МХАТ способен так молчать. После второй минуты показалось, что курит Стёпа довольно однообразно. А он докурил, забычковал, встал - и ушёл. Зал похлопал вслед, без перехода в овации. Оказалось потом, он слова забыл. Переволновался.

Мы его утешали, говорили – отличная же поэма! И слова такие интересные… Как ты её написал, вообще? Стёпа рассказал, что в свободные минуты подрабатывает таксистом. И помнит всех пассажиров. Вообще всех. Где взял, куда отвёз и сколько на чай вышло. Однажды опоздал на вызов. Три минуты всего, но клиенты рассердились. Мужчина промолчал, а женщина разошлась – аж булькает. Уже в машину сели, она всё орёт. Стёпа слушал, слушал, потом говорит – ладно верещать-то. Я вас сорок минут ждал, однажды. А тут три минуты и столько шума.
- Когда это вы меня ждали? – спрашивает женщина.
А у Стёпы всё в мозгу записано. Это ж не поэму со сцены читать.
- Патриаршие пруды, пятое мая, в час небывало жаркого заката!
- Подожди-ка – говорит мужчина женщине. – Мы же договорились, что ты больше не ездишь на Патриаршие!
И раз ей – пощёчину. И, выскочил, пошёл куда-то. По походке видно, что навсегда. Женщина осталась. Сидит, ревёт в ладони.
- Ну, куда едем? - спрашивает Стёпа как бы бодрым голосом. А она:
- Куда, куда, на Патриаршие, конечно!
В тот день Степан и написал поэму «Твои невозможные губы». Если бы на концерте он рассказал эту историю, был бы фурор как в кино. Хотя, и так не плохо вышло.

©pesen-net