1985 год. Камчатка. Армия. Боевое дежурство.
Огромный пульт с множеством лампочек, переключателей и в центре всего этого сооружения — стрелочный индикатор. Стрелка находится в зелёном секторе. Значит, сигнал приёма сильный, стабильный...
Рядом сидит прапорщик. Старший расчёта. Точнее, надзиратель. Чтобы солдаты службу тащили, а не чаи гоняли и вражеские радиостанции слушали.
За окном ветер. Сильный.
Внезапно прапорщик переходит от сонного состояния к осмысленному и, как заворожённый, смотрит на стрелку.
— Ничего не понимаю... — говорит он. — Что за чертовщина?
— А что не так?
— Сам посмотри...
Я смотрю. Ну да... стрелка двигается. Из зелёного сектора в красный. Туда-обратно. Краем глаза замечаю, что колебания совпадают с порывами ветра. В который раз мой язык служит мне не по-доброму...
— А что тут непонятного? — заявляю я. — Вон какой ветер за окном...
— Ну и что?
— Сдувает радиоволны от антенны...

Прапорщик крутит пальцем у виска.
— Соображаешь, что говоришь? Как такое может быть? А ещё специалист — его взгляд задерживается на моём кителе — первого класса. Ахинею несёшь!
Я тыкаю пальцем в стекло.
— Закономерность...
Прапорщик смотрит то за окно, то на стрелку. Действительно, чем сильнее дует ветер, тем дальше отклоняется стрелка.
Меня уже прёт. Я что-то плету про материальность радиоволн, что их, конечно же, нельзя увидеть и потрогать, но можно измерить, значит, они так же подвержены внешним силам, и поэтому при сильном ветре молекулы воздуха вступают во взаимодействие с электромагнитным полем и могут даже изменить его амплитуду...
Вдруг открывается дверь и заходит ротный. Прапорщик орёт:"Расчёт, смирно!" и начинает чего-то докладывать (так в армии положено).
Ротный обходит пост, останавливается у пульта...
Прапорщику не терпится поделиться полученными знаниями.
— Товарищ майор, смотрите, какое интересное явление: ветер сдувает радиоволны. Сколько служу, ни разу не обращал внимание, а ведь и в самом деле...
Майор смотрит на него как на олигофрена.
— Что значит "сдувает"?
— Ну вот, сами поглядите, ветер усиливается, сигнал слабее становится. Радиоволны, они ведь материальные, не все до антенны долетают...
— Сами додумались?
— Рядовой просветил...
Взгляд ротного теперь сверлит меня. Я разглядываю носки сапог своих и майорских и в который раз клянусь сам себе сначала сосчитать до двадцати, прежде чем что-либо ляпнуть.
— Товарищ рядовой!
— Я!
— Три наряда вне очереди. На кухню.
— За что???
— И ещё два наряда по роте!
— Есть!
— Товарищ прапорщик!
— Я!
— Вместе с рядовым на антенное поле. Проверить всё и мне доложить.
— Есть!
Выходим. Я-то уже примерно догадываюсь, в чём дело. Но молчу. Считаю до двадцати. По древнемонгольски. Или на санскрите. По-русски слишком быстро получается....
Доходим до антенного поля.
Так и есть... оторвался один из проводов. Ветром его колотит о стоящий рядом куст жимолости. Куст мокрый от моросящего дождя, соответственно, сигнал в землю уходит...
— Ветер сдувает, говоришь?
Я разглядываю одинокий кедр и пытаюсь мысленно подсчитать, сколько килограммов кедровых шишек можно собрать, если врезаться в него на дизельном грузовике "Урал" со скоростью 63 км⁄час. Подсчёты трудные.
— В наряд на кухню со мной пойдёшь...
Я вздыхаю.
— Но какая была гипотеза...