В те времена, когда я был студентом, жила у нас в общаге странная девка: флиртовала, но не давала. Неказистенькая, но, теоретически, вполне ебабельная. Другие девки, нормальные, если флиртовали, то давали, а те, что не давали — те и не флиртовали, соответственно. Девка сама проявляла активность, и дело, как правило, не ограничивалось стрелянием глазками: в буквальном смысле затаскивала к себе в постель, а, когда по логике вещей должно было произойти непосредственное введение хуя в пизду, девка категорически отказывалась и прогоняла. Не только меня, другие ребята тоже жаловались (она со многими дружила). Насилия никто не проявлял, люди приличные, Институт Культуры, хуле. Но каждый всякий раз полагал, что в этот раз с ней поебётся. И вот во время очередной студенческой пьянки тащит она меня к себе в комнату, совершенно недвусмысленно. Иду, хуле. Если женщина просит. И в тот самый, упомянутый выше, логический момент, говорит: всё, отстань. Нет уж, журю я её, хватит. Позвала ебаться — давай ебаться, без соития не уйду. Она поразмыслила, и принялась сосать мне хуй. Ну, ладно, выебал я её в рот, на том и порешили.
На следующее утро стук в дверь. Она. Загадочно улыбается и подозрительно смотрит. Привет, говорю. Отвечает: привет. Слушай, я плохо помню, что вчера было... Бывает, отвечаю я ей, но ничего особенного вроде не было.
— То есть, это был не ты?..

— В смысле?
— Ясно. Это, наверное,....
— Ммм... Кхм. Наверное. Не знаю.

Короче, тот факт, что она помнила соитие в рот, но не могла вспомнить, с кем, нешуточно снёс ей крышу; ей стало казаться, что в глотке у ней сужение, ведущее к удушению, хотя врачи никаких патологий не находили; в конце концов, за ней приехала мама и сударыня отчислилась из института.