В своем школьном пионерском детстве я мечтал о видеомагнитофоне.
В смелых мечтах лучшие люди класса приходили ко мне домой на киносеанс, и Маша, конечно, сидела со мной рядом в интимном полумраке, и её лицо высвечивалось в синем телевизионном свете.
«Видака» у меня не было.
Самое обидное, что некоторые мои одноклассники вполне спокойно владели видеомагнитофоном. Все мы были детьми военных родителей, а у военных в советское время иногда появлялась возможность проскользнуть в дружественное зарубежье, откуда в Союз везлись ковры и хрусталь, магнитофоны и сервизы «Мадонна». Так что, видеомагнитофоны у школьных товарищей встречались.
Хуже обстояло дело с видеокассетами. Было их немного, на весь военный поселок десяток, никак не больше. Их хранили, как драгоценность, бережно передавали друг другу и проклят был тот человек, кто возвращал кассету назад владельцу, не перемотав кино на начало.
Я не мог себе позволить быть хуже других.
И Маша не давала покоя.
И тогда я придумал, будто у меня есть видеомагнитофон.
Вот как будто раз – и он у меня есть.
Вполне логично, что и фильмы, которые я на нем смотрел, я тоже придумал.
Воображаемое кино на воображаемом магнитофоне – что могло быть логичнее?
Содержание первого фильма я пересказывал друзьям, запинаясь и смущаясь, перескакивал по сюжету и бездарно скомкал финал.
Когда я взялся пересказывать второй фильм, друзья привели с собой знакомых.
Я осмелел.

Я рассказывал одноклассникам очередной шедевр иностранного кинематографа, который я вчера посмотрел у себя дома по своему «видику», и не стеснялся в мечтах. Я включал воображение на всю.
Мое юношеское безрассудство не боялось конкуренции голливудских сценаристов. Я плевал на авторитеты и законы жанров. Я сам был и сценаристом, и режиссером, и продюсером.
В моей второй части «Кошмара на улице Вязов» мой Фреди Крюгер снился Дольфу Лундгрену, и тот запихивал знаменитую перчатку Фреди в его обгорелую задницу.
В моем продолжении «Рэмбо» вторую кровь пускали ниндзям, как черепашкам, так и обычным.
В моей новой «Полицейской академии» железная леди Калахан показывала не только сиськи, но и много чего еще.
Одноклассники слушали, затаив дыхание и выстраивались в очередь за моими кассетами.
Но у меня был строгий отец, такой строгий, что он запрещал не только выносить кассеты за пределы квартиры, но даже не терпел никого в гостях.
Когда недоверие одноклассников к строгости моего отца зашкаливала, я показательно оскорблялся и отказывался рассказывать про новый фильм. Товарищи прощали всё и уговаривали не молчать.
Моим шедевром стал боевик, в котором сошлись все мои герои, и Ван Дамм плечом к плечу с Шварценеггером, Сталлоне и Синтией Ротрок сражались против Боло Янга, Джейсона Вурхиза и прочей нечисти.

Закрыл мой кинотеатр отец.
Он, конечно, не был таким строгим тираном, каким я его описывал. Но он был очень удивлен, когда на службе отцы моих школьных приятелей предъявили ему претензии, что он, мол, реальный жлоб – сам обладает такой богатой видео-коллекцией, а с коллективом не делится. Ничего не понимающий мой отец отверг беспочвенные обвинения, но у обвинений была почва, и эту почву не один месяц усердно удобрял лично я. В итоге стороны разошлись, не найдя общего языка, подозревая друг друга во вранье и затаив обиду.
Добил отца замполит полка. Он пригласил отца к себе в кабинет, в котором полушутя намекнул на статью о пропаганде капиталистического образа жизни, моральной чистоте советского человека, и сказал о необходимости идеологическим работникам ознакомиться с имеющимися у отца материалами, дабы вдруг чего не случилось.
Отец психанул, притащил замполита к нам домой и под его оторопелым взглядом стал выворачивать наружу содержимое шкафов.
Вещи летали по квартире, пока я не выдержал и не признался. Я, да, во всем виноват я, чего уж, давайте, везите меня в тюрьму.
Удивительно, но позор открывшегося обмана скоро прошел, а истории мои еще долго ходили по школе.
Еще через год отец купил видеомагнитофон.
А еще через двадцать пять лет Сталлоне снял своих «Неудержимых», фильм, в котором он, как я когда-то, собрал всех героев боевиков 80-х годов. Наглый поц беззастенчиво украл мою идею...
И да, конечно, Маша стала моей женой.

(с) Павел Паштет Белянский