В парижском аэропорту вдруг усомнилась, туда ли я прилетела. Российская дама средних лет вся в гуччи и охренительных штанах, не на лабутенах, но в каких-то дорогих тапочках, рвалась показать пограничнику свой серпастый и молоткастый без очереди. Что она при этом говорила своему несчастному, видимо, мужу, ставшему, по ее мнению, не в ту очередь, опускаю. То, что она говорила, темнокожей сотруднице аэропорта, пропускавшей без очереди инвалидов, детей и стариков, сотрудница, к счастью, не понимала и на каждый выпад вежливо отвечала: вы в этой очереди (длинной), вы же видите, кого я пропускаю без очереди. Наша продолжала злобно шипеть на мужа и пытаться отталкивать инвалидов и детей. Я не успела додумать, на сколько хватит моего терпения, вышла из своей очереди, подошла к тетке и тихо, но внятно сказала: "Если вы не прекратите это позорище, я лично позову полицию и перескажу им на местном языке, что вы говорили сотруднице аэропорта, и вместо Парижа вы полетите отсюда на хуй". Боже мой, какой ошеломляющий эффект иногда производит родная речь! Гуччи свернулась как как несвежее молоко при кипячении.

(с) Наталия Геворкян