Ныне уже сорокалетний, Сергей, будучи в юном возрасте, рос на попечении бабушки с дедушкой, пока родители строили свои карьеры. Но грандперенсы, в свою очередь, полагались на то, что во дворе детишки постарше ничему плохому не научат, и спокойно отправляли чадо гулять на весь день, с перерывами на обед и дневной сон. Чаду со старшими нравилось, в частности, он перенял от своих старших товарищей молодежный лексикон, обильно сдобренный обсценной лексикой. «Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем», так сказать.

Причем, четырех-пятилетний пацан свою лексику привести к общекультурной отказывался с принципиальностью религиозного проповедника — никакие порки, наказания и душещипательные беседы плодов не приносили. Как и «торговля»: обещание купить радиоуправляемый танк не смогло победить страсть Сережи к матам.

Мальчик ругался как биндюжник абсолютно везде и при авторитетах любого уровня. И делал это талантливо, витиевато и многоэтажно. Однажды Сергей своим монологом вогнал в краску папиного главного инженера, не смотря то, что дядька был в чине полковника артиллерии в отставке.

При этом остальные члены семьи, включая дальних племянников — что называется, интеллигенция в третьем или пятом поколении, и матерные слова позволяют себе в исключительных случаях раз в пятилетку.

В определенный момент бабушке-дедушке стало тяжко с активным пацаном, да и влияние улицы стало принимать угрожающий характер, и семейный совет решил отправить Сережу в исправительное учреждение — в детский сад. Надо сказать, что Сергей воспринял новость стоически и почти с одобрением: он понимал, что серьезный человек просто обязан пройти через жернова Системы, иначе в один момент общество начнет тебя воспринимать аутсайдером и фриком.

Сережин день рождения приходился на вторую половину лета (или начало осени), а по возрасту он уже почти дотянул до 6 лет, поэтому мальчик мог попасть и в «старшую», и в «подготовительную» группу. Но родители решили добавить пацану еще один год детства, и мальчик пошел в старшую группу.

И вот в первый день утро у родителей Сергея началось со спора, переходящего в скандал: кому выпадет сомнительная честь забирать сына из детсада. Оба родителя мучительно опасались того момента, когда придется краснеть перед нянечками, воспитателями и (о боже!) родителями других детей ведомственного дошкольного образовательного заведения — утром этого дня Сережа матерился также обильно, как и вечером накануне.

В результате, сошлись на том, что подающему надежды функционеру на крупном промышленном предприятии позориться перед коллегами полезно для карьеры точно также как и молодому преподавателю в местном ВУЗе. Поэтому решили встретиться после работы и забрать сына вместе, разделив горечь позора на двоих.

И вот вечером они идут в детсад. Их там радостно встречает воспитательница, рассказывая, какой их Сергей коммуникабельный, самостоятельный и во всех отношениях положительный. Тут же, неподалеку на площадке с серьезным видом занимается своими делами Сергей, уже успевший сформировать вокруг себя немаленькую свиту из «одногрупников» и «одногрупниц».

Про сережину страсть к матерщине так никто и не упомянул.

Полный собственного достоинства Сережа с родителями покидает детский сад, и не капельки не теряет его за пределами детсадовской ограды. Родители пытаются опросить своего вондер-кида о дневном времяпреровождении, осторожно подходя к интересующей их проблеме. Папа не выдерживает, и задает вопрос в лоб:

— И что, Сережа, ты за целый день в детском саду не сказал ни одного плохого слова? Ни одного матерного слова?

И сын выдает с искренним удивлением:

— Папа, ебать ты гонишь, ну какие нахуй маты?! ТАМ ЖЕ ДЕТИ!

 

(с) Игорь Кругленко