В редакции одной очень крупной газеты работал фотограф по имени Г. В разгар охотничьего сезона его и нескольких корреспондентов отправили делать большой репортаж об охоте на полуостров Таймыр. Самолёт прилетел. Была пьянка: за вас, за нас, за Москву, за Таймыр и так далее. Официальный приём. Фотограф Г. после пьянки пропадает, прямо как региональный бюджет, пришедший из Центра. Всё есть, ружья есть, охота начинается, а фотографа — нету. Корреспонденты газеты возвращаются с Таймыра, а Г. по-прежнему нет. Надо звонить в МЧС, полицию, ФСБ… Наконец, медленно, держась за гипсокартонную стенку редакции, в помещение заходит сам Г.
— Где ты был? — спрашивают у него. — Где фотографии?! Мы собирались звонить в полицию!

Г. молча, с достоинством достаёт из рюкзака первый снимок — на фотографии бежит олень, рядом с оленем — маленький оленёнок. Чтобы сделать такую фотографию, надо непременно слиться с природой. Спрятаться. Замаскироваться и еле дышать. Или вообще зарыться в стогу.

Г. достаёт следующую фотографию. На ней — мрачное и дремучее древесное дупло. Из этого дупла в кадр смотрит маленький таймырский совёнок, который прямо так и говорит своими глазами: ну что, съели, редакционные крысы?
— Г., — говорят в редакции, — за такие редкие кадры мы тебе устроим персональную выставку, это тянет на премию. Как ты их сделал?

«Спокойно», — делает жест Г. и достаёт следующую фотографию. На ней полный утреннего веселья и наивной глупости, как это бывает в советских мультиках, шагает ёжик. Шагает на задних лапах. На одной лапе у весёлого ежика висит лукошко — оно наполнено яблоками и грибами.

Как в сказке.

Драматическую развязку этой истории я не знаю, но суть её в следующем: Г. на две недели запил с директором краеведческого музея. Вместе с ним они выносили музейные чучела животных в городской парк и фотографировали их — так, чтобы создать атмосферу первозданной природы. Всё-таки нужен был репортаж с охоты.

(с) Алексей Синяков 

via batenka.ru