Леху Попова в нашем дворе знал каждый. Высокий, неказистый, он непременно стал бы мишенью насмешек со стороны ребят, если бы не его хмурый, совсем не детский взгляд исподлобья и решительное нежелание общаться со сверстниками. Наравне с нежеланием общаться со сверстниками, в нем выработалось стойкое отвращение к школе, которую он посещал крайне редко. Пряча дневник от отца, на каждой странице которого красовались жирные двойки, он часами болтался по городским улицам или рьяно брался за какое-нибудь дело, которое в скорости забрасывал. Увлечения Лехи менялись с завидной регулярностью: то он ремонтирует старый мотоцикл, то с головой уходит в чтение приключенческой литературы, то целое лето работает на стойке, чтобы купить велосипед, который затем пылится на лестничной площадке.
Таким мы знали Леху с самого раннего детства - зажатого, но сурового пацана, выросшего без матери, под присмотром отца-военного. Мы догадывались, что отец наказывает его за прогулы в школе и разгильдяйство, но все было напрасно. Как только побои проходили, а боль забывалась, все возвращалось на круги своя. Парень не менялся и продолжал жить странной для нас жизнью, пока не пропал вовсе. Точнее, пропал он из школы и со двора, а домой возвращался под вечер, уставший и вымотанный. Но счастливый. Таким мы не видели его раньше, и оставалось только догадываться, что заставляет его глаза светиться скромной радостью.

Возможно, так бы и оставались мы в неведении, если бы не отец Лехи. Однажды вечером он припарковал машину рядом с подъездом и, открыв заднюю дверцу, выпустил оттуда огромного, черного пса. Пес, чья морда была закована в железный намордник, яростно рычал и пытался стащить широкий ошейник.

Заинтересованные, мы сгрудились поодаль и наблюдали за разворачивающейся ситуацией.

Отец не спешил заходить в подъезд. Казалось, он кого-то ждал. Ждали и мы, пока из-за угла дома не показался Леха. Первым его заметил пес. Он вдруг преобразился: шерсть на загривке улеглась, хвост опустился, затихло и будоражащее кровь рычание. Пес заскулил, припадая на передние лапы, затем поскуливание переросло в несдерживаемый, радостный лай. Подобно псу, заслышав этот самый лай, преобразился и Леха. Он взглянул на отца, на поводок в его руках, несмело, будто опасаясь очередного выговора, подошел к нему, но, когда поводок был передан в руки парня, понял, что все это – действительность.

Затем Леха, сняв намордник, обнимал пса за мощную шею, а пес вылизывал его щеки, по которым текли слезы. Мы впервые видели, как Леха плачет.

Только спустя несколько лет, после того, как завязалась дружба между мной и этим парнем, я узнал, что скрывалось за данной историей. Невесть какими путями, Леха однажды забрел на территорию питомника, в дальнем вольере которого обитал, привязанный на цепь, Лютар. Лютар славился своей неукротимостью. Он никого к себе не подпускал, выл ночами и практически ничего не ел. Леха буквально поселился в питомнике, выхаживая больных животных, отмывая вольеры и, вопреки всему, оказался единственным человеком, сумевшим укротить Лютара.

Как отец узнал о собаке, остается только догадываться, но, возможно, он заметил, как изменился его сын. Возможно, он заметил, что Леха стал «отходить» от смерти матери, и решил докопаться до правды. «Правда» эта оказалась четвероногой и пушистой, и он принял единственно верное решение – забрать собаку домой, а вместе с этим, возможно, и спасти отношения с собственным сыном.

Теперь Алексей Попов – выдающийся кинолог. Закончив институт, он переехал в другой город, поддерживает теплые отношения с отцом, и до сих пор с любовью вспоминает свою первую собаку.