В начале девяностых годов XX-го века все дееспособные граждане как могли зарабатывали деньги. По всей стране создавались разношёрстные кооперативы. Как грибы после дождя открывались то тут, то там коммерческие ларьки. Челноки тысячами тонн завозили товары из зарубежья, одевая моих соотечественников в цветастые заграничные одежды и отлично на этом зарабатывая.

Моя беззаботная студенческая жизнь тоже стала плавно перетекать в направлении научно-коммерческой деятельности. Предприимчивые молодые и не очень молодые ученые нашего факультета физики тоже решили заработать своими знаниями и профессиональными навыками на безбедную жизнь. Для реализации амбициозной задачи была создана небольшая группа из пяти преподавателей и одного студента - меня. Собственно, меня взяли только потому, что я мог быстро разрабатывать и собирать различные работающие радиоэлектронные устройства.

Обладая огромным научным потенциалом предыдущих славных поколений ученых нашего университета, а так же не малым багажом опыта и знаний самих пайщиков-концессионеров, мы взялись за разработку опытного образца прибора, который должен был улавливать пары алкоголя в выдыхаемом воздухе.

Задачу по созданию датчика спирта мы решили довольно быстро. Необходимые технологии и оборудование были у нас в наличии. Создание же электронной составляющей сенсора заняло у меня три дня.

Еще один день ушел на настройку и сопряжение датчика с электроникой и - вуа-ля! Готово! Оставалась лишь одна мелочь - это калибровка устройства.

По техническому заданию шкала опьянения была разбита на шесть уровней. Первый уровень - легкая степень опьянения, второй уровень - уровень опьянения выше лёгкого, ну, а если загорался светодиод шестого уровня, то, значит, испытуемый пьян вдребезги. Для чистоты эксперимента старшими товарищами было принято решение пить чистый спирт. Будучи в те далекие времена убеждённым спортсменом, пить чистый спирт я отказывался наотрез:

- Пить спирт не буду. Мне отец не разрешает, и мама тоже не одобряет употребление алкоголя - взывал я, в надежде на отеческое понимание коллег.

Но концессионеры-физики никак не унимались и всячески подначивали меня. Даже намекали на то, что не пьют лишь стукачи и вообще, что я за мужчина, если хотя бы раз в жизни, для дела науки, не в состоянии пожертвовать собой и не выпить. Но я не поддавался и был, как гранитная скала - непреклонен и тверд.

Попрощавшись, я был уже в дверях, когда меня окликнул наш хромой лаборант и между прочим спросил:

- Ладно, пить спирт не хочешь, а съесть его ты согласишься?

Вопрос был настолько неожиданный, что я, слегка покочевряжившись, согласился, так как был уверен, что невозможно приготовить спирт, как еду.

Не давая мне опомниться, лаборант, прихрамывая, подбежал к наполненному жидким азотом сосуду Дьюара. Затем он ловко опустил в него отмеренную дозу спирта и, через пару мгновений, моя "еда" была готова.

- Главное - это быстро и уверенно глотать, без рассусоливаний. Вокруг спирта образуется жидкая водно-спиртовая оболочка, которая не даёт обжечься. Но субстанция должна находится в постоянном движении, пока она не попадёт в желудок. А в желудке опасности уже нет. Спирт там быстренько испаряется и почти мгновенно даёт нужный нам эффект! - напутствовали меня старшие товарищи.

Я понимающе кивнул и набрал в рот побольше слюны, для создания водно-спиртовой оболочки. Замороженный спирт, очень похожий на холодец или пудинг, сублимировал на глазах. В смысле, он не успевал переходить в жидкое агрегатное состояние, и сразу испарялся.

Короче говоря, первый спирт оказался комом - я не успел его проглотить. Вторая попытка увенчалась успехом, и я быстренько проглотил студенистую массу. Коллектив учёных, для чистоты эксперимента, решил выждать пять минут. На пятой минуте мой, не испорченный алкоголем, табакокурением и другими излишествами, организм получил мощнейший удар от сублимированных паров спирта в желудке. Я так захмелел, что у меня стало двоиться в глазах. Наконец, под дикий хохот "бывалых спиртоедов", мне дали несколько раз дунуть в прибор и калибровка первого уровня была завершена.

Преподаватели предложили мне закусить какой-то консервированной дрянью и велели идти домой. Позже, ночью, в пьяном бреду, я с жалостью думал над участью калибратора шестого уровня. Он был обречён...

Утром моя голова жутко болела. Страшнейший сушняк во рту превратил язык в наждачную бумагу, которая царапала нёбо. Меня тошнило. Короче говоря, это был мой первый хумар в жизни. Выпив газированной минералки, я направился к себе на кафедру. Мысль об испытателе шестого уровня не давала мне покоя.

Зайдя на факультет, я первым делом посетил полигон, где намедни проводились калибровочные испытания. В лаборатории царил кладбищенский покой. Тихо тикали советские электронные часы. Немецкий стабилизатор тока с частотой ровно в пятьдесят герц монотонно гудел и изредка помаргивал красной лампочкой. В углу мерно жужжал французский диффузионный вакуумный насос электронного растрового микроскопа, а в другом углу раздавался широкодиапазонный интернациональный мужской храп. Храпели ребята совсем не музыкально, но очень мощно. Продрав глаза, коллеги в состоянии жутчайшей абстиненции, дрожащими руками передали мне деньги и трехлитровый стеклянный баллон с пластиковой крышкой, озвучив моё первое боевое задание - достать пива на расхумар.

Сходив на "девятку" (место во Владикавказе в 90-х годах, где продавали не бодяженное пиво) и купив три литра "Жигулёвского" я немедленно вернулся к страждущим.

Выпили.

Полегчало всем, в том числе и мне.

Это был мой первый расхумар.

Долго потом смеялись, допивая трёхлитровый баллон и вспоминая вчерашние научные изыскания. У нас так и не получилось придти к общему мнению насчет того, кто был последним испытуемым, потому что уважаемые ученые слишком увлеклись дегустацией сублимирующей субстанции. Прибор мы, в итоге, успешно продали заказчику и мне торжественно выделили 200 рублей. Неплохие были деньги по тем временам. Мои опыты с алкоголем, кстати, с тех пор так и не прекращались.

А что делать - всё ради науки...