Бабушка моей знакомой выходит замуж. Вся ее семья в ахуе. 

Красотке через полтора месяца 69. Последние лет 10 она, по закону постсоветского существования, откладывала деньги на похороны. Выделила в доме крохотную каморку и складывала в нее все, что потребуется на собственные аривидерчи: деньги, ткань, дерматиновые туфли и блузы из хлопка в трех цветах (непонятно какого оттенка будет гроб, образ должен соответствовать). Семья хихикала и немножко злилась: "Ну куда тебе, бабушка, умирать? Успокойся и живи уже в свое удовольствие". Старушка соглашалась, но уверено продолжала списывать себя со счетов. "На День рождения ничего не дарите. Мне уже ничего не нужно. У меня уже все было". 

И вот – среди бытовых проблем из консервирования клубничного варенья и сопоставления гробового дуба с гробовой сосной – с соседней черешни ебнулся дед. Дед – Виктор Павлович. Приехал погостить к сестре – соседке нашей героини, – полез собирать ягоды и, оступившись, прилег на бабушкин участок. Йод, флирт в свежепосаженой моркови, сходство на фоне вдовства, сближение на почве остеохондроза – слова за слово и "Виктор Павлик" переезжает в Киев, к бабушке. Вместе с ним дом обогащается дополнительным котом, странным пыльным карбюратором и парой пиджаков с дырявыми лацканами. Все довольны. Бабушка цветет, бурьян вырван, семья радуется закрытию погребальной темы, "Виктор Павлик" сближен с родней. Все чики-пики. 

И тут бабушка оглашает, что выходит замуж. "Все смешалось в доме Облонских". Все молчали. Кроме сына бабули – отца моей знакомой: 

- Какого хера, ма?! Замуж?! В твоем возрасте?
- А что? 
- Тебе 69! Ты хотела кончаться на днях! 
- Передумала. 
- Ладно… Но… За "Виктора Павлика"?! За него?
- Он Виктор Павлович. 
- А папа? Про папу ты подумала?
- Он давно помер. 
- А уважение?! Уважение, мама! Хотя бы, из уважения к нему…
- Тоже помереть?

И вот, на глазах у охуевших родственничков, два пенса, удивительным образом разогнувшись в спине, готовятся к торжеству. Забронировали столик к кафешке. Планируют меню и музыку. Просят сделать меньше жареного, но колбасы нарезать с горкой. Курицу и пироги договорились принести сами. Твердое натереть, дорогое заменить, алкогольное разбавить. Гостей сколько? Двадцать. Фата? Та вы, что, какая фата, в моем-то возрасте. Тамада? Берем. Торт? Два! Два торта! Деньги откуда на такие танцы? Так на похороны же копили! 

Дата намечена на сентябрь. Сразу после картошки. 

Знакомая говорит, что ба просто светится. Впервые в ней столько жажды к жизни. Столько наслаждения от простых вещей: новостей про Путина, воздуха, абрикос и куриного помета. Она даже шутить стала. Говорит, если таки не доживет до мероприятия, то хоронить ее в свадебном платье не нужно: "Стыдно перед людьми, но невеста уже не девственница. Хи-хи". То еще "хи-хи". 

- Что тебе на свадьбу подарить, ба? - спросила ее знакомая. 
- Да ничего не дари. 
- Тебе уже ничего не нужно? 
- У меня уже все есть. 

И улыбается ей золотыми зубами. 
Невеста.