На одну девушку, Люсю, не так посмотрел её муж. 
Сложно объяснить, как именно, но не так. 
Муж уехал на работу, а Люся бросилась в интернет как Катерина в Волгу. 
В отличие от Волги интернет кишмя кишит специалистами по склеиванию треснувшего. 
Через два часа вынырнула, вся в полезных советах. 
От «не обращай внимания, куда он денется» до «гони козла поганой метлой». 
Где-то посреди шкалы разместился романтический ужин в эротическом белье. 
- С феромонами, — гордо сказала продавщица. 
— Так не пахнет же, — удивилась Люся. 
— Кому надо, учует! 
На эротическое бельё ухнул аванс плюс немножко в долг. 
Романтика с эротикой была назначена на среду. 
Муж притащился в одиннадцать вечера, глянул на выскочившую в прихожую Люсю (дивный прозрачный пеньюарчик, чулки с кружевными подвязками) и сказал: — Что, отопление включили? Нет? Ты б оделась, простудишься. 
Люся убедила себя, что в прихожей темновато, не рассмотрел, поправила локоны, подкрасила губы и, подхватив поднос с шампанским, бокалами и красиво уложенными на тарелке канапе, отрепетированной сладострастной походкой вошла в гостиную. 
Муж сидя спал на диване, в одной руке пол-батона, в другой кусок краковской колбасы. 
У Люси мягкий характер. Другая бы убила. Или как была — в пеньюаре, подвязках и рыданьях — ускакала к маме. Предварительно убив. А Люся лишь скрипнула зубами и ринулась пытать интернет, запивая печаль шампанским. 
Отзывчивый интернет наотвечал всякого разного, с большим отрывом победило «оживить увядшие чувства ревностью». 
Можно было, конечно, позвонить по некоторым оставшимся от девичества телефонам. Но это встречаться надо, разговаривать, реанимировать, раздувать давно угасшее, а время не ждёт. 
И умная Люся взяла отгул, завела почтовый ящик на имя Максима Троекурова, владельца агенства недвижимости, высокого брюнета с голубыми глазами и лёгкой небритостью на мужественном лице, и приступила к оживлению. 
— Добрый вечер, Людмила! — писал Максим Троекуров, поигрывая желваками на загорелых скулах. — С тех пор, как я увидел Вас, из моей души ушёл покой, я думаю о Вас ежечасно, ежеминутно, спрашиваю небо, за что мне такое счастье — знать, что Вы есть, и за что такое горе — осознавать недостижимость этого счастья. 
— Я сижу у камина, — продолжал Максим Троекуров, — рядом мой пёс, он чувствует мою боль, тычется носом в ладонь, желая приободрить, понимает, хозяину не до него, и устраивается у моих ног. Мы оба смотрим на весёлое пламя, пёс засыпает, а я слушаю, как стучат ветки ореха в окно, пью крепкий виски и не пьянею. Где найти такое зелье, чтобы забыть Вас, Людмила? 
В этом месте Люся всхлипнула. 
Ну, потом ещё дописала про свою лёгкую походку, милую улыбку и глаза с искорками смеха в них — всё это каждую ночь снится глубоко страдающему Максиму Троекурову. 
Закончила изящным пассажем про надежду, которая теплится в раненом сердце, и кликнула по «отправить». 
И оставила включённый ноутбук с открытой почтой на кухонном столе. 
Муж пришёл поздно, сразу рванул на кухню, загремел кастрюлями, потом крикнул: — Люсь! Тут у тебя письмо какое-то. Можно закрыть? Хочу счёт посмотреть, чувствую, продули. 
— Ах, — сказала Люся, искусно смущаясь, — представляешь, влюбился, письмами забрасывает, приличный человек, недвижимостью занимается, дом за городом, всё такое. 
— Орех ему в окно стучит! — возмутился муж. — С этими заказчиками сладу нет. Ну кто, кто сажает орех у стены? Он же корнями под фундамент пойдёт! А потом претензии — не так строили, стену повело. Тьфу! А ещё чего поесть найдётся? 
За два последующих дня Люся залила слезами пять форумов. Интернет хором сказал — ничем мерзавца не проймёшь, значит, развод. 
В пятницу муж пришёл вообще ночью. И нетрезв. Заглянул в спальню, спросил, спишь? ну спи, спи. И улёгся на диване. И захрапел наглым храпом. 
В раздумьях о рухнувшей жизни Люся уснула только под утро. 
Когда проснулась, мужа не было. 
Ну что ж. 
Люся злобно удалила троекуровское письмо, потому что все они, сволочи, одинаковы, и начала собирать вещи. 
В двенадцать в дверь позвонили. Заплаканная, но решительная Люся открыла. На пороге стоял муж, гружёный какими-то пакетами. 
— Люсь, у тебя глаза красные, аллергия? Счас разгружусь, в аптеку схожу. Люсь, мы вчера проект сдали, всё подписано, будет самый красивый квартал в городе! А давай съездим, покажу, где построят, давай? Только товарища одного надо устроить. Ждал, пока подрастёт, совсем мелких брать нельзя. Я ему тут всего накупил, по списку, всё, что надо. 
Вытащил из-за пазухи маленького серого котика и поставил на пол. 
Котик посмотрел на Люсю голубыми троекуровскими глазами, сказал Мяв! и сделал лужу. 
— По документам Максимилиан. Будем звать Максик. 
P. S. И всё у них замечательно. Разве что с эротическим бельём пролёт. В первый же день Максик забрался в приоткрытый ящик комода, где бельё ждало своего звёздного часа, и всласть над ним надругался. Над бельём. Комоду тоже перепало. Вероятно это были кошачьи феромоны.
P. P. S. Люся воспитывает Максика самостоятельно, с интернетом не советуется.

(с) drevo-z