Когда-то я вязал... Не снопы, не веники, не даже собак, а спицами. 
Малиновую кофту мама до сих пор хранит, как святую реликвию.

- Конечно, он хороший мальчик, – всё ещё говорят обо мне мои тётушки, - он же вяжет. 
Родственники помнят меня вяжущим.
- Ну? Что связал новенького? – интересуются при встрече.

Мне сорок пять. А началось всё в двенадцать. 
Гостившая у нас кузина, колдовала со спицами. Юркие, сверкающие матовым блеском, они вились в её руках словно мотыльки, и из-под тоненьких пальцев вдруг вырастал шарф.
Магия! 
- Покажи, – как-то попросил я, и она открыла мне тайну лицевых и изнаночных.

Отбросив марки и забросив солдатиков, я погрузился в мир замысловатых переплетений. Вязал носки, шапочки, джемпера, и довольно скоро снискал славу среди многочисленных родственников, соседей и знакомых моих родителей. 
В доме открылась ВДМХа – Выставка Достижений Моего Хозяйства.
На выставке подавались бесплатные закуски, не говоря уже о выпивке, так что посетителей было - не протолкнуться.

- Вы только посмотрите, какой узор! – любовно оглаживая кофту, приговаривала мама.
- Да-да, – соглашались гости, нажимая на селёдку под шубой. – Тала-ант!.. Тебе надо быть закройщиком, как дядя Миша - будешь сыром в масле!.. 
Образ неряшливого дяди Миши - с нарукавниками, потными подмышками, и плохим запахом изо рта - меня особо не привлекал, но я был воспитанным мальчиком. 
- Хорошо, – говорил я, - буду сыром.

- Не помню, показывала ли я вам эту шапочку? – мурлыкала мама и бросалась к экспозиции номер пять.
- Ах-ах-ах! – обсасывали куриные кости гости, наблюдавшие шапочку не то в третий, не то в четвёртый раз. - Это же что-то новенькое, да?!
- А какие спичечные замки он строит! - подливал папа. 
И из-за стола неслось: 
- Талант-талант... Колбаски не передадите?..

Гости хотели угощения. Родители - восхищения.
- Кстати, оливье тоже нарезал он, – как бы невзначай замечала мама, бережно возвращая шапочку под стекло. – Видите, какие кубики?
- Гранённые, истинно гранёные! – восклицали гости. - Тебе надо быть ювелиром, как дядя Веня!
Образ, вздрагивающего при малейшем шорохе дяди Вени - с вечно воспалёнными глазами - меня тоже не радовал, но я был воспитанным мальчиком. 
- Хорошо, - говорил я, - буду Веней.

- А какие он пишет стихи! – добивала гостей мама.
- Стихи?! – изумлялись недобитые. – Ай-ай-ай – какой холодец! 
- Да, – облизывал лоснящиеся губы какой-нибудь очередной гость, – из него выйдет отличный закройщик.
- Техник! – выкрикивал его сосед по столу. – С таким талантом - надо быть непременно зубным техником!

Так вершилась моя судьба. И к концу восьмого меня таки приговорили к портняжному делу.
- Нечего тратить два года, надо получать профессию, – сказал тогда мой деловой папа.
- Но я хочу быть военным, как ты! 
- Ты что - хочешь быть нищим алкашом?! 
Конфликт пресекла мама.
- Возле моей работы, - сказала она, - есть клуб кройки и шитья. Сходишь, попробуешь.

В затхлом, подвальном помещении, вокруг обитого войлоком стола собирался весь портняжный цвет двадцать четвёртого микрорайона - от бабы Лизы, до тёти Вали.
- Вяжу, - признался я, и клуб взорвало от смеха.
Этот желтушный блеск зубных протезов я запомнил на всю жизнь. 
***
«Больше не прикоснусь!» - поклялся я, и забросил спицы на антресоль... 
Однако, когда Советская Армия, прооперировав, на некоторое время лишила меня подвижности, я вновь развязался.

К вяжущему, мускулистому телу немедленно потянулись медсёстры. 
Одни, при виде такого чуда, мутнея взорами, садились на краешек койки. Другие, глубоко дыша, льнули к косякам. На сетчатке и тех и других проступал - домашний очаг, полная чаша, и прочие невинные шалости.

- Свяжи! - кокетливо надувала губки блондинка. – Мне нравится, когда связывают. 
- Покажи! - соблазняла электрофорезом брюнетка. - Покажи, как это ты так ловко пальчиками... 
- Кушай, кушай! – запихивала в меня домашние котлеты шатенка. – Это я всё сама. Всё сама, да сама...

Сбиваясь в узоре, я распускал и снова подхватывал. 
Завлекать, соблазнять и ухаживать - не требовалось. Нужно было только вязать, и вязать их снопами.

А потом началось: 
«Что тебе эта гадина про меня наплела?!» 
«Так, значит, правильно девчонки говорят...» 
«Ну, вяжи, вяжи... Я тебе эти спицы...» 
В итоге, распустив нити, я бежал на костылях. 
***
«Больше не прикоснусь!» – в очередной раз поклялся я. Однако семейная жизнь вынудила.

Однажды мной овладела навязчивая идея - свитер жене. Непременно белый, с широким воротом - на день рождения. 
Сюрприз подразумевал конспиративность. И я ушёл в подполье. Но творить в доме оказалось невозможно. После того, как нас с кружевным лифчиком застукали в шкафу, мы стали отъезжать. 
Чтобы плести для неё, я плёл ей: «задержали... совещание... сверхурочные...». 
И вскоре началось.
- Что это?! – совала мне под нос белые ворсинки супруга. 
- Кот! – врал я.
– Откуда на твоей рубахе кот?!!
– Ты не поверишь... 
И она не верила.

Когда же до сюрприза оставалась лишь горловина, супругу окончательно сорвало. 
- Я всё знаю! - выкрикнула она. 
- Правда? А мне так хотелось устроить тебе сюрприз... 
От просвистевшей возле уха вилки, я увернулся. А вот мясорубку словил.

- Сколько? – бормотал бородатый невропатолог, показывая мне свои мохнатые пальцы.
- Больше, – шептал я. 
- Что «больше»?
- Не прикоснусь!!!

(с) Эдуард Резник