- Здравствуйте. Женя дома? Я одноклассник.
- Дома-дома. Проходи, как тебя? Проходи, Петя. Женя убирается в своей комнате. И пусть убирается получше! - грозно повысила голос старуха, чтобы её слышали из прихожей.
- Ступай на кухню. - приказала бабка. - Любишь пирожки с яблоками?
- Да.
Я испытал облегчение. Пирожки не суп. Не котлеты. Тем более не каша! Некоторые пичкают детей в обед кашей. Брр! 
Вообще, домой к друзьям, лучше в обед не соваться. Родители непременно усадят за стол. И ну шантажировать "Не выйдете, пока все не съедите!". Или начнут подло стравливать "А ну, кто быстрей?" И ты ешь, а куда маленькому деваться. А сладкие пирожки другое дело!
Сев за стол, получил пару румяных пирожков и компот. Расправился с угощением в пять минут. Тут же получил ещё. Бабка была здорова печь!
Едва доел пирожок до половины, как появилась красивая девочка моих лет. Одиннадцать, не больше. Она была очень угрюма и оттого ещё краше. Я позабыл жевать: такие у неё голубые глаза и вздёрнутый носик. "Женькина сестра", - смекнул я, хотя прежде её не видал. 
Ожгла глазами, не здороваясь, небрежно села напротив и получила порцию известного укора в пику аппетиту.
- Посмотри, как мальчик хорошо кушает! - попеняла девчонке старуха, а меня погладила по голове. - Лётчиком будет, героем СССР. 
Я-то хотел космонавтом, трижды героем, но я всё равно почуял превосходство над противником. Этим бы всё и кончилось, но лишь бабка вернулась к плите, как девчонка показала мне длинный язык и оттопырила уши. 
"Ах, так!" - вспыхнул я, и забил в рот оставшуюся половину пирожка. Едва проглотил. Выступили слёзы, девчонка красноречиво покрутила у виска пальцем. 
Тут же, со словами: Кушай-кушай, деточка, - мне подкинули ещё горяченьких. 
На это "деточка" девчонка беззвучно трясётся, картинно схватившись за тощий живот, скачут её глаза и плечи. Ей в дурдом: на руках бы носили. 
Я беру пирог, кусаю, насколько хватает рта. Пара взмахов челюстью, глотаю. Девчонка кушает помаленьку и не сводит с меня насмешливого взгляда. Глазищи её обидно не мигают. Женька, дурак, всё не идет. Пирожки съедены. 
- А вот с пылу с жару! - всё мечет и мечет старуха. 
Я уже набит пирожками, но не сдаюсь. На седьмом пирожке, у девчонки сползла с лица улыбка. На девятом она со страхом глядит на меня. Победа. Победа не радует.
- Глянь, как хорошо кушает твой одноклассник! - призывает бабка девчонку. - А ты?
- Он не мой. - мрачно говорит та.
- А чей же? - хохотнула старуха.
- Не знаю. Дурачок какой-то…
- Вот я тебе по губам! А ну извинись! - прикрикнули на неё. 
- Извините, конечно, - фыркнула девчонка. - Но я его не знаю. Откуда он вообще?
И отвернулась, только косы взлетели. Пауза.
- Мальчик, ты кто? - после стольких скормленных мне пирогов, осторожно интересуется бабка и тычет лопаткой в девчонку: - Ты Женю знаешь? 
А я ей с паузами и одышкой: - Нет. Знаю только вашего мальчика Женю.
- У нас нет мальчиков…
Подгорали пирожки, старуха хлопала глазами. Живот у меня разнесло, как на сносях. Дыхание сделалось поверхностным. Вот-вот, и пироги выйдут боком, чтоб не сказать хуже…
- Ты в какую квартиру пришёл? Номер? - спрашивает меня старушка.
- Сорок пятую.
- А это сто пятнадцатая... 
Короче, я ошибся подъездом. Женька-то у нас в классе новенький. Я всего раз и был у него, и даже в квартиру не заходил - обождали с пацанами на лестничной клетке.
Нагибаюсь обуть ботинки, в глазах темнеет: так объелся через эту девчонку. Да зазря! Покраснел, отдуваюсь. Пот по лбу. Шнурки не даются. Плюнул, хотел так уйти помереть, но старуха сама зашнуровала. Женька победоносно стоит руки в боки, ухмыляется. Ой, как мне плохо!
- Заходи ещё, - виновато сказал бабка. 
- В следующее воскресенье беляши с мясом… 
И тут я упал в обморок... 

(с) А.Болдырев