Синяя пожухлая ВАЗовская "шестёрка" стояла на подъезде к городу. Она печально мигала "аварийкой" и не двигалась с места. Дело в том, что водитель автомобиля пребывал в лёгком недоумении. Недоумение его случилось после прострела где-то в области спины, после которого выяснилось, что мужчины не плачут, мужчины огорчаются, даже после боли. Шевелить ногами и руками он мог, а вот самостоятельно разогнуться, уже нет. Подклинило его в форме буквы Зю. С учётом того, что жигули это вам не круизный лайнер, а рост водителя был под два метра, то выковыривать его оттуда на трассе бы никто не сумел, да и не смог. Было принято мудрое решение, добраться в ближайший городок, к родственникам, а там уже как бог даст.
Спустя полчаса, в уютный городской дворик, окруженный панельными пятиэтажками, на малой скорости под огромные тополя, вполз автомобиль. Казалось бы, ничего удивительного, удивительное произошло дальше. Водитель, открыв дверь автомобиля, совершая какие-то невероятные движения, не вышел из автомобиля, а очень бережно, можно сказать, нежно, поставил себя на четвереньки и важно, подобно черепахе из мультика о львёнке, высоко разбрасывая конечности, начал свой путь к подъезду.
В изумлении замерли кривоногие бабушки в белых платочках и ядовитого цвета юбках, сидящие на лавочке возле подъезда. Понимающе усмехались мужики, курившие на балконе, и осматривающие вечерний двор, продравшись сквозь занавесь мокрых сатиновых трусов, сохнувших на верёвках балкона. Испепеляюще смотрели тётки, нёсшие в авоськах кефир и сметану. Двор молча наблюдал за передвижением огромной черепахи. А бывший водитель упорно наматывал метры, сокращая расстояние к нужному подъезду. И в тот момент, когда от боли уже хотелось орать, в глазах сверкали молнии, а в ушах клокотало, одна из бабулек, участливо присев возле усталого путника, с лёгким раздражённым удивлением спросила:
- Что ж ты так нажрался, касатик?!
Касатик, который в вертикальном положении мог бабку бы закинуть в занавесь трусов, сохнувших на балконе, тактично и сдерживаясь, вежливо ответил:
- Шла бы та нахуй, старая…
А дальше от боли у него померкло в глазах, слёзы совершили очередное омовение глаз, потому как бабка, со всей своей рабоче- крестьянской дури, шарахнула четвероного палкой по хребтине. От удара, странное существо, отправившее её в путешествие, вдруг ощутило, что опять имеет склонность к прямохождению. Боль ушла и человек, выпрямляясь и отряхивая брюки, благодарно бросил
- Спасибо, мать…

(с) Сергей Сергеевич Серегин