Мы с Пыжиковым ходили в детский сад в одну группу. Пыжиков поступил в наше дошкольное учреждение уже полностью укомплектованным — уже с юлой в заднице. Даже сидя на месте, он зловеще вертелся. Невозможно было сказать, какое у Пыжикова выражение лица: оно постоянно менялось.

Пыжиков был рожден злодеем масштаба Калигулы. Но вместо Древнего Рима его занесло в советское Измайлово. Юный умище быстро сообразил, что в этой стране власть никогда не поделится с простыми гражданами своей гегемонией на злодейства, и начал действовать тонко. Для своих бесчинств он нашел вместилище. То есть, меня. На несколько детсадовских лет я стал марионеткой Пыжикова. Опять же, звучит не очень, гораздо хуже, чем марионетка Аль Пачино, к примеру.

В конечном счете, оглядываясь на свой нежный возраст с высоты прожитых лет, я понимаю, что Пыжиков сделал мою жизнь интереснее, причем в разы интереснее, чем я того заслуживал со своим пресным характером.

В милицейских протоколах в то время это называлось "попасть под дурное влияние". Как Кайзер Созе, Пыжиков с моей помощью надеялся поколебать устои мироздания.

Так, однажды во время тихого часа Пыжиков подговорил меня залезть на подоконник. В самом деле, это же гораздо увлекательнее, чем тупо спать. Тем более, спать днем в том возрасте, когда жизнь только началась, и все вокруг так восхитительно штырит. Пыжиков сказал, что он залезет на подоконник сразу вслед за мной. Я ждал Пыжикова на подоконнике десять минут — родители хорошо меня воспитали. Этих десяти минут нянечке с лихвой хватило на то, чтобы нарисоваться и меня застукать. Я был позорно наказан.

В другой раз я оказался умнее. Умнее себя в прошлом, но не умнее Пыжикова. Пыжиков убедил меня забраться в кровать к Смирновой, все тогда же — во время тихого часа. Пыжиков мотивировал, мол, подоконник — вчерашний день, а тут целая бесхозная Смирнова в кровати. Понятное дело, у нас не было никакого эротического умысла. Ну, по крайней мере у меня не было: про эту маленькую Калигулу Пыжикова не скажу. Я согласился только с условием, что Пыжиков полезет первым. И Пыжиков полез. Я последовал за ним.

Мы лежали по обе стороны от Смирновой и не дышали. Была у этой авантюры и своя дополнительная интрига. Означенная Смирнова представляла собой юную леди Бриану из "Игры престолов": если бы мы с Пыжиковым встали один на другого, то и в этом случае мы с ним остались бы ниже ее на голову. Смирнова могла нас убить, просто неудачно повернувшись во сне, а она не спала. До сих пор не понимаю, почему леди Бриана Смирнова нас тогда не прикончила: она тоже не дышала, и мы все втроем часто моргали. Когда вошла нянечка, мы часто моргали уже вдвоем.

Пыжиков здорово это умел — бесследно левитировать. Пока меня выковыривали из постели Смирновой (чему она, если мне не изменяет память, активно сопротивлялась, держа меня за ноги), Пыжиков благополучно храпел на своей кровати на другом конце детсадовской спальни. Меня снова наказали.

И так далее.

Пыжиков подбивал меня вылить в кашу компот, и, когда мы оба синхронно это исполняли (я по-прежнему был как бы умный), и нас ловили, наказывали снова одного меня, потому что тарелка Пыжикова оказывалась волшебным образом пустой. К качелям на морозе языком пришкваривался тоже я. Правда, девочек сзади за косички дергал Пыжиков лично, но огребал за это все равно я, стоявший в трех метрах.

Каждый раз, когда Пыжиков подходил ко мне со своим неуловимым лицом, по которому мелькали каверзы со скоростью три в секунду, я настораживался. Нельзя сказать, что я сдавался без боя. Котенок интуиции жалобно мяукал у меня в животе: не соглашайся. Но я напрягал пресс, заглушая внутренний голос, и соглашался.

Через много лет в середине девяностых мы случайно встретились с Пыжиковым в окрестных дворах. Мы чудом узнали друг друга: внешне мы оба уже довольно далеко отползли от нашей общей детсадовской фотографии. Едва мы обменялись парой дежурных фраз, полагающихся после почти вечной разлуки друзей детства, Пыжиков пустился вскачь. Словно и не было всех этих лет.

Он немедленно предложил мне поднять немного деньжат. А то и много, если повезет. Пыжиков подробно описал мне свою идею. Звучало грандиозно, как и все у Пыжикова. Нет, он не подбивал меня, как встарь, залезть вдвоем в постель к Смирновой: та уже была замужем. Его идея во мне нехорошо срезонировала, я задумался, вот только был один нюанс: Пыжиков на тот момент не располагал свободными финансами. Он рассчитывал, что я смогу помочь ему деньгами к нашей взаимной пользе.

Со времени детского сада котенок интуиции в моем животе изрядно подрос. За его пушистыми плечами был уже не один март, и на этот раз он не мяукнул, а рыкнул, как заправский лев. Со стороны могло показаться, что это у меня просто урчит в желудке. И тогда я впервые в жизни сделал это — отказал самому Пыжикову, адвокату дьявола.

Дурак я, ох, дурак, ведь Пыжиков тогда предложил мне такое верное дело: по дешевке купить акции "МММ".

(с) Олег Батлук