Антон был халявщиком. Прирожденным халявщиком. Где и с кем бы Антон ни отдыхал, в какой стране мира он бы ни находился, он всегда умудрялся за себя не платить. В крайне редких случаях его рука тянулась к собственному бумажнику. Даже в магазинах его изворотливый ум находил лазейку, чтобы если и платить, то хотя бы получить скидку, а уж если получить скидку, то максимальную, а где максимальная, там глядишь - и халява. Вечерами Антон просматривал бесплатные объявления, и если находил что-то нужное (или ненужное) то добавлял найденное в закладки, отслеживал судьбу лота, и когда его внутренний голос говорил "Пора!", набирал номер и мастерски скидывал цену чуть ли не вдвое, а приехав за нужным (или ненужным) товаром, прямо на месте ещё снижал цену, и невезучий продавец, которому посчастливилось участвовать в этой лотерее, как правило, шёл на уступки, потому как уже вроде покупатель приехал, и деньги достал, пусть меньше, но хоть какие-то деньги, и ликующий Антон увозил за бесценок нужный (или ненужный) товар.

Так он и проводил за своим любимым хобби день за днём, когда однажды не наткнулся на прелюбопытнейшее объявление. Речь шла о продаже необыкновенной красоты дубленки, и в объявлении было сказано дословно следующее: "Представителям нетрадиционной сексуальной ориентации скидка". Антон перечитал объявление три раза. В своей жизни представителей нетрадиционной сексуальной ориентации Антон видел только раз, и то на концерте Бориса Моисеева, собственно - самого Бориса Моисеева. По существующей в стране традиции Антон презирал и, мягко говоря, недолюбливал этих самых представителей, но уж больно дубленка была красивая - и Антон решился.

Позвонив по указанному номеру, он поинтересовался, какова будет скидка, обрадовался чрезвычайно ответу и, узнав адрес, договорился о встрече. Одевшись победнее, чтобы вызвать сострадание, он уже через сорок минут позвонил в дверь. Состроив жалостное выражение лица, Антон стал ждать. Ждать пришлось недолго, дверь распахнулась, и на пороге Антон увидел здоровенного детину, под два метра ростом, с такой развитой грудной клеткой, что и Мистер Олимпия мог бы позавидовать, с ручищами, на которых узорно вились разноцветные змеи и мрачными тенями заползали на, в буквальном смысле, бычью шею, и настолько коротенькие джинсовые шорты, что из них торчали передние карманы, а задние (как позже имел возможность заметить Антон) и вовсе были срезаны.

При виде Антона детина улыбнулся - и хотя от улыбки мир, как говорится, становится светлей, Антон посерел. "Андрюша,» - низким голосом представился хозяин квартиры и посторонился, пропуская гостя. Антон поднял правую ногу и сделал робкий шаг. "Смелее, Малыш," - сказал хозяин квартиры сорокадвухлетнему Антону, - "Не робей!" "Мне бы куртку посмотреть" - жалобно промямлил Антон. "Ааа!!!" - детина снова улыбнулся, - "Подружка должна подвезти с минуты на минуту!" Антон, очень уважавший творчество Леонида Гайдая, ощутил себя героем фильма "Бриллиантовая Рука", только вместо Светланы Светличной в купальнике ему протягивал бокал громадный мужик в лоскутке тёртой джинсы. "И долго ждать?" - Антон вытер пот со лба, - "Может я .... это....потом?" Андрюша мягко положил ему руку на плечо: "А куда это мы торопимся?" – и, вложив в руку Антона стакан с вином, сказал точно как в фильме: "Пейте, пейте! Пейте!"

Антон сделал глоток из предложенного ему бокала, подавился и закашлялся. "Ай ай!...Кто же это у нас такой неаккуратный?" - спросил хозяин квартиры и ласково похлопал Антона по спине, отчего тот опрокинул на себя вино, - "Ну вот, весь угваздался! Снимай рубашку, щас застираем!" От испуга Антон так сжал зубами стакан, что он треснул. "Ого," - услышал он, - "да ты страстная натура! - Антон открыл широко рот с высунутым далеко языком на котором лежал откусанный ободок от бокала и почувствовал лёгкий ветерок шепота в ухе: "Первый раз это говорю, но - не сглатывай!"

В чувство Антона привёл звон выпавшего из его рук и звонко разбившегося бокала. "Ой, простите..." - пробормотал Антон и уже было нагнулся, чтобы собрать осколки, но тотчас подумал, что его наклон может быть неверно истолкован, и замер как летящий с трамплина лыжник, присогнув колени, подавшись вперёд, и, оглянувшись через плечо на Андрюшу, от страха призывно пукнул. Если бы вдруг в комнате находился бы вдруг кто-нибудь третий, то со стороны могло бы показаться, будто Антон как бы испуган, но вроде как бы и зовёт. Мягкая трель дверного звонка прервала неловкую ситуацию. "А вот и подружка," - отходя от Гайдаевского сценария, хрипло сказал Андрюша, зажав пальцами нос, - "Готовься!" – и по пути в коридор повернулся и подмигнул.

Он произнёс слово "Готовься" так многозначительно, и так недвусмысленно подмигнул, что у Антона случилась тахикардия. Он попятился на ватных ногах и, уткнувшись в диван, свалился на спину. В этой легкомысленной позе его и застали вошедшие Андрюша с приехавшей подружкой, которая на поверку оказалось таким же здоровенным мужиком, как и Андрюша, только пока одетым. Как пишут в романах, вся жизнь промелькнула у Антона перед глазами. Он мгновенно вспомнил все свои плохие поступки начиная с того возраста, когда он мог уже запоминать, и ужаснулся обилию оных. "Это наказание…" - с каким-то тупым безразличием подумал он.

"Подружка" между тем внезапно выбросил руку в сторону вздрогнувшего от неожиданности Антона , согнул её в локте и изобразил пальцами какой-то сложный финт и огорчённо покачал гладко выбритой головой. В полной тишине Андрюша стал гнуть пальцы, и стучащий зубами от ужаса Антон понял, что они разговаривают на языке глухонемых. От этого ему стало страшно так, как ещё никогда не было в жизни. Два здоровенных татуированных мужика в четыре руки обсуждали его дальнейшую судьбу, и, судя по обилию жестов, судьба у Антона была непростая и трудная. Взмахнув напоследок руками, Андрюша обратил грустный взор на Антона и скорбно покачал головой. "Говорит, что не повезло тебе," - грустно произнёс он и хрустнул пальцами, - "не твой день..., не твой размер....."

Дрожа всем телом, Антон спросил: "Почему не повезло?" – вернее, он хотел это спросить, даже открыл рот и пошевелил губами, но выдавил из себя только нечленораздельный сип. "Что- что???" - переспросил Андрюша и ухмыльнулся. Антон облизал пересохшие губы и попытался повторить вопрос, но так как в этот момент очень быстро стучал зубами, то сделать это не сумел. Его сердце, совершенно не приспособленное и не натренированное для подобных случаев, сделало несколько раз "ту-дуф! ту-дуф!", потом "дуф-дуф-дуф", потом на недолго смолкло, потом сделало "ТУ-ДУФ!" и замолчало окончательно.

Андрюша замер. "Эй, ты что? - он ткнул пальцем Антона, - "ты че, прикалываешься?.... Твою Мать!!!!!!!" - заорал он - "Довертелся руками, дебил!" - повернулся он к "подружке", - "Напугаем, напугаем, он, сука, умер!!!!!" "Подружка", чавкнув ртом, с недоверием и опасливо приблизился к лежащему Антону и тоже, в свою очередь, ткнул его пальцем. "Слушай, а у тебя есть зеркальце?" "Ты ваще дебил?????" - заорал Андрюша, - "Здесь труп, а ты прихорашиваться собрался?????" "Да сам ты дебил!!!! В рот надо вставить, чтоб понять, дышит или нет!!!" "Тебе лишь бы че в рот вставить!!!!!! Возьми в косметичке!" "Подружка" помчался за зеркальцем, нашёл его ванной, по пути назад успел посмотреться в него два раза и сунул Андрюше в руку.

"Это полный .........., ты хоть понимаешь что это, .... твою ....., ........!!!!???? .......!!!! ......??? ...!!!!!!! И че нам теперь, ....., делать?????"

"Давай его скинем ...... с балкона!" - предложил "подружка".

"С, какого ...... БАЛКОНА????? У нас, его, ....., НЕТ!!!!"

Поговорив ещё немного на повышенных тонах, Андрюша с "подружкой" уселись напротив друга, тяжело дыша вследствие словесной перепалки. "Слушай!" - вдруг произнёс "подружка" - "А давай его в дубленку закатаем, она ж ему огромная, и вынесем, и на лавочку посадим! А че, нормальная тема!" - он посмотрел на лицо Антона, которое исказила предсмертная гримаса ужаса - "Посадим где бомжи собираются......... Они стопудово придумают че с ним делать !" Андрюша, открыв рот, смотрел на "подружку", а потом даже взвизгнул - "Ой, а давай тока перед Бабкиной, там афиша, помнишь, висит? Я её терпеть не могу!!!" "Давай!!!" "А давай ещё в карман ему записку сунем "В моей смерти прошу винить Надю Бабкину!!!" "Ахахаха!!!! Давай!!!" Не переставая хихикать, как две школьницы, Андрюша с подружкой обрядили Антона в дубленку и сунув в карман написанное в перчатках в четыре руки послание, выволокли куль с халявщиком на лавочку перед подъездом. Сделав необходимое селфи, которое в дальнейшем очень пригодилось следствию, представители меньшинств удалились, оставив Антона сидеть в красивой и, что немаловажно, в халявной дубленке перед здоровущим портретом румяной и ярко разрисованной женщины в последнем приступе молодости, с широко раскрытым ртом, возле которого неизбежные хулиганы пририсовали неизбежную в таких случаях важнейшую часть мужского тела с сопроводительной надписью, как именно эту часть следует мадам Бабкиной использовать. Падал и кружился лёгкий пушистый снег, в сквере зажглись фонари, сгорбившись, спотыкаясь и поскальзываясь на накатанном льду по своим делам спешили усталые люди, далеко-далеко в своём особняке Н.Бабкина лопала куриную лапшу и не подозревала, что где-то там, напротив веселой и пошлой надписи "Эх! Разгуляй!", запорошенный снегом, остывает Антон, профессионал своего дела, с провокационной предсмертной запиской в кармане долгожданной и так тяжело доставшейся халявной дубленки.