Пока все спят, изнывая от лени на карантине, расскажу-ка я одну историю, приключившуюся со мной на гастролях в славном городе Екатеринбурге.

Помню, зима была. Мы все удобно расположились в одном плацкартном вагоне поезда Москва - Екатеринбург, любезно предоставленном нам организаторами гастролей: вся труппа с рабочими сцены, осветителями, звуковиками, костюмами, декорациями, реквизитом – все сначала в обнимку, потом вповалку… Ну пили, да…
Приехали утром, выгрузились, артисты погрузились на автобус и уехали в гостиницу, реквизит поехал в театр. Днем провели репетицию на необорудованной сцене, без костюмов и реквизита: просто походили, наметили основные точки, пути перемещений… спектакль давно отработан, чего его впустую лишний раз гонять, силы тратить….
Вечером перед началом спектакля привычно проверяю реквизит и удобство его расположения, чтобы в горячке и темноте кулис переодеваться на автомате, трансформируясь из образа в образ. Костюмы на своих местах, копья стоят у левой стены, мечи рядочком на столе, перчатки на стуле, кинжал… Стоп, а где кинжал? А нет его… то ли монтировщики в поезде оставили с бодуна, то ли вообще в Москве забыли…
А в спектакле сцена есть: в тюрьму приговоренному к повешению главному герою влюбленная в него поклонница его поэзии (не шутка – сам Франсуа Вийон), и по совместительству племянница главного прокурора Парижа, тайно приносит сей кинжал прямо в камеру. Упомянутый поэт лихо разделывается с двумя вооруженными охранниками и сбегает.
И вот этого-то бутафорского кинжала с толстым безопасным клинком - и нет! Чё делать-то? Без кинжала никак. До спектакля полчаса.
Монтировщики и говорят, давайте, мол, щаз из деревяшки выстругаем и серой краской замажем, авось к второму акту высохнет…
Тут вступает директор театра: ребят, спакуха, у меня есть кинжал, вам как раз подойдет… - и приносит настоящий морской офицерский кортик…. С красиво сверкающим обоюдоострым лезвием… бриться можно, ей богу…
Мы с Игорем, главным героем, переглянулись: первому охраннику он медленно горло режет, а я-то сзади нападаю, мне кинжалом с разворота в брюхо тычут… Ладно, говорит, не сс… не бойся, я его тебе к боку прижму, ты его локтем зажми, и я тебя пинком за кулисы выкину…
Ну ОК, че тут поделать?

И вот уже конец второго акта… Зритель благодарный - не Москва же избалованная - визжит от восторга. Актеры реально живут в образах, даже раскачивать себя не надо, такая обратка из зала прет… Мечта!
Вот Игорь уже разделывается с первым охранником! Мой бросок, четыре привычных шага вперед, левым глазом контролирую луч осветителя, упор на правую ногу; замах слева двуручным мечом Франции 15го века с переменой позиции восьмеркой направо, как японской катаной века так 18го – смешение в технике и эпох, и географии – но ведь красиво как! Игорь разворачивается как раз под удар в левую ключицу на перехват предплечья… Смотрю Игорю в глаза… и понимаю, что это нифига не Игорь, а тот самый поэт, хулиган, дуэлянт и мой свершаюшийся убийца Франсуа Вийон. И сверкающая, такая недавно красивая, совсем непривлекательная сталь влетает в область моего правого подреберья. Печень ёкнула и спряталась за ребрами, ребра зажмурились… зал содрогнулся…

«Бл@@@@ть!!!» заорал уже совсем Игорь в микрофон, повергая в прах своим французским весь Париж и начисто забыв о всех репликах. «С&&&&каааа!!!» - разрушил я уцелевшие руины…

Так мы и замерли, прижавшись друг к другу: он в шоке, я в ожидании скорой погибели.
А поскольку бесславно погибать на сцене мне было еще рано, еще треть акта впереди и у меня еще два выхода в совсем другой роли, надо было срочно как-то достойно ретироваться за кулисы. Зажал щекой микрофон стоящего в ступоре НеФрансуа и шепчу, «выкинь меня отсюда, я сам не доползу». Поэт немного вернулся в тело и выкинул меня за шкирмон в ближайшую кулису.

«Фигасе вы импровизуете»- сказал стоявший там Эдик - «Очень натурально получи…»… Его глаза округлились от вида расползающегося пятна вокруг торчащего «из тела» кортика, который я все еще заботливо прижимал рукой. По счастливой случайности кортик скользнул вдоль ребер, оставив глубокий почти хирургический порез.

Прибежал синебледный, как ножка Буша, Игорь, забыв про грядущую свадьбу с Изабэль… «Не боись, жить буду»- сказал я, залепил порез пластырем, которым приклеиваем микрофон к щеке и побежал переодеваться на роль парижского бомжа.