Моя мечта с ранних лет казалась окружающим людям странной. В книгах из домашней библиотеки мальчики мечтали стать моряками. Так же считали и учителя. В реальной жизни о парусах, шпагах и самолетах никто не воображал. Сначала мы хотели вырасти супергероями, потом бандитами, но в итоге детство окончилось перед списком местных ПТУ и ВУЗов. Грезы ровесников скрылись за горизонтом подобно кораблям на море. Я же сохранил идею, но она оставалась недостижимой, словно берег турецкий для человека на Черноморском побережье Кавказа.

Я мечтал об автостопе. Я не читал битников в двенадцать лет, но почему-то поездки на попутках уже в том возрасте мне виделись романтичными, словно хождения за моря. Я смотрел на трассы так же, как в древности смотрели на океан: стихия опасная, но дарующая возможность для странствий.

Как в старину море являлось подчас единственной дорогой в дальние страны, так и для меня автостоп оказался единственным способом увидеть мир и познать его. Колеся на попутках, ты практически не тратишь денег. Но при этом ты нигде не имеешь столько свободы. Ты можешь остановиться и погулять в любом городе, где-то провести неделю, где-то не задержаться и на час; ты сам решаешь, посетить ли музей или зайти в кабак и оценить достоинства аборигенного пива; ты и маршрут вправе менять как душе угодно. Ни в одном круизе такого нет.

А еще автостоп – это возможность познакомиться с людьми и узнать их. Организованный турист в путешествии окружен работниками индустрии отдыха с дежурными улыбками на лице и сам рано или поздно надевает на себя маску. Самостоятельный путешественник же общается с людьми в естественной ситуации. Лучше показывает человеческую природу только поход в горы. Мечтая о странствиях, я представлял то веселую компанию бродяг Дхармы, с которой я помчу вдаль, то различных неординарных личностей, что встречу в пути: мудрецов, поэтов, искателей приключений.

С двенадцати лет я колесил по району. С пятнадцати по краю. Но мечта отправиться в дальнюю поездку раз за разом налетала на рифы. Сначала я потратил лето на поступление в университет. После первого курса я решил ехать из Твери в Туапсе, достиг Москвы, но влетел там в драку и очутился в Склифе. А затем я как-то заболел несколькими хроническими болячками и какое-то время даже думал, что странствий больше не будет вообще.

Но вот как-то болезни отступили, а учеба с ее ГОСами и дипломами осталась позади. И я вышел из дома и отправился в путь. Попутчиков я так и не нашел, потому что все мои знакомые незадолго до этого отыскали какие-то срочные дела.

Я немного лукавил насчет сверстников. Некоторые тоже попытались реализовать мечты. Один мой знакомый, фанат игры Crysis и Counter-Strike, мечтал стать суперспецназовцем, но пошел работать в Макдональдс, заслужил там звание «работник месяца», накопил денег, присоединился к страйкболистам и побывал все-таки в роли суперсолдата, пусть и в игровой форме, даже на броне покатался. Хотя себя он считал прямо настоящим бойцом.

Первый этап своих странствий, от Твери до Москвы, я преодолел зайцем на электричке. Там пересел на пригородный поезд до Рязани, рассчитывая оттуда уже начать автостоп.

Я сидел на лавке, смотрел, как уносится вдаль Москва. На одной из стен поверх граффити имелась надпись: «Я сваливаю из этого города». Я радовался, словно наконец-то научился летать. Электрички и поездки на них без денег с догонялками от контролеров почему-то напоминали Дюну, где фримены седлали Шай-хулудов. С нетерпением я ждал Рязани, где бы мне открылся мир веселых приключений.

Но в Рязани веселье кончилось. Впервые я оказался так далеко от дома, впервые вышел в открытый океан вместо каботажного плавания. Железнодорожный Вокзал, где я планировал ночевать, закрылся. Для ночевки в спальном мешке мне б пришлось идти через весь незнакомый город ночью, а потом еще несколько часов топать по шоссе, в поисках подходящего уголка природы. Я решил поискать какое-нибудь круглосуточное кафе, но вдруг услышал голос:

– Тоже ищете, где переночевать?

Передо мной стояла бабуля. Если провести классификацию пенсионерок, то она относилась к типу «интеллигентная провинциальная». Такие носят шляпки и кофточки вместо платочков и платьиц, любят говорить о дыхательной гимнастике, спектаклях и книгах, часто служат хорошими учительницами для внуков.

Я немного замялся, но бабушка уверенно заявила:

– Тут работает автовокзал. Там кафе есть и никого не трогают. Я сейчас туда.

Мне оставалось лишь развести руками и отправиться вслед за ней. Мы шагали, а бабушка рассказывала про вокзалы в различных городах: в Туле он недалеко от Кремля, Казанский в Москве имеет зодиакальные часы вместо обычных, а Витебский в Питере носит звание старейшего в России, хотя его неоднократно перестраивали. Еще она рассказала про станцию Железнодорожная возле Балашихи, где развернулся трагический финал Анны Карениной.

По дороге мы встретились с высоким парнем. Он катил велосипед с наклейкой «Косопузая Рязань». Разговорились. Он рассказывал про свою любовь к путешествиям, но не автостопом, а на двух колесах, про свои велопоездки от Москвы до Рязани, как он долго стремился к этому. Я же вспомнил своего приятеля, который мечтал путешествовать на автомобиле и даже купил себе Ниву, но все его странствия сводились к рейсам «Дом – Алкомаркет».

На вокзале сидели самые разные люди: уставшие матери с детьми, прибывшие из 90-х челноки, помятые туристы из советской эпохи. Мы пошли в кафе, взяли булочек. Бабушка принялась рассуждать о еде в привокзальных буфетах. В Ростове ей якобы подавали кусочки холодного и склизкого, как тела подводных монстров, холодца, в Туле пряники, а где-то даже налили незаметно водку из-под полы. Порой ее лекции начинали докучать, но я продолжал слушать. Моя спасительница напоминала не столько старушку, сколько какого-нибудь исследователя 18-19 вв, вроде Александра Гумбольдта или Карла Линнея, когда ученые стремились всё разложить по таблицам и полочкам для классификации и поэтому отправлялись за тридевять земель для сбора сведений.

Наука – это здорово! Со мной на историческом факультете учился один парень. Ему нравились и источники, и монографии, и остроумные построения философов, и материальные свидетельства прошлого. Но после университета он пошел в архив перебирать листы из 20-ого века: муниципальные правовые акты, документы про бюджет, строительство и многие подобные скучные вещи. Получал двенадцать тысяч в месяц. По вечерам пил. Вот еще пример мечты, сбывшейся «как-то не так».

К утру от классификации еды старушка перешла к классификации санаториев и домов отдыха. Но я ее прервал, хотя это и невежливо, и спросил:

— А как часто вы путешествуете?

— Уже несколько лет. Раньше не могла как-то…

— А почему?

— Так мама… Она у меня строгая была… Все ради Сереженьки! И квартиру ему, и работу! А я следи за ним! – на меня обрушился вал имен, событий и фамилий, который даже самый умелый хронист не сложил бы в семейную сагу.

— Кто такой Сереженька?

— Да брат мой младший, сводный… Мать о нем заботилась, а я для нее чем-то вроде прислуги оказалась! Школу окончила, университет, работу нашла, да все так же стояла при матушке, — тут пенсионерка начала рассказывать о своих женихах, не выдерживавших будущую тёщу и ушедших в туман.

— О женихах не жалею, а вот о том, что мало путешествовала – да. Матушка моя, Царство Небесное, уже пять лет как умерла, не пережила инфаркта Сереженьки. А я вот теперь сама на пенсии и здоровье поправляю.

Бабушка – я так и не запомнил ее имени – оказалась заядлой путешественницей. Словно стараясь нагнать уплывшую в море мечту, она стала колесить автостопом, на автобусе и электричках от Москвы до Ростова. Она останавливалась у многочисленных подруг молодости и старости, как-то просачивалась в дома отдыха, эти античные руины советской Атлантиды, жила в хостелах, посещала фестивали. Свою квартиру покидала она в мае или даже апреле, а заканчивала к октябрю. Она мечтала о странствиях. И смогла позволить лишь в таком возрасте.

После изложения этой истории мы расстались. Она поехала куда-то на родину Есенина. Я же побрел на окраину Рязани, мимо бесконечных казарм ВДВ, яблоневых садов, серых бетонных плит, лежащих непонятно для чего и зачем, мимо кафе, магазинов с запчастями, деревянных домишек, кирпичей. А потом я вышел в открытые поля. Я смотрел и думал, что это красиво. Что и моя мечта сбылась.

(с) Виктор Пепелов.