Когда настал срок идти в первый класс, я не очень и радовался, считая, что высокий уровень образованности должен избавить меня от ненужной потери времени в школе.

Своими соображениями поделился с родителями, но те, почему-то аргументы мои не восприняли совсем. Положено и все!

Кем положено? Куда положено? Зачем положено? Обидно!

Решив, по крайней мере, подготовиться к школе теоретически, я взял два куска сахара и пошел на консультацию к второгоднику Вальке, который в свои девять лет уже успел дважды поучиться в первом классе.

Приняв гонорар, Валька стал учить меня жизни.

- Самые подлые и опасные – это второклассники! – выдал он первую информацию. – Они и только они лупят первоклашек! Очень скверные люди. Я таким быть не хочу! Смотри сам, я уже в третий раз иду в первый класс, лишь бы не ходить во второй.

Мои сведения по этому поводу несколько отличались от того, что говорил Валька, но промолчал, дабы не потерять уроки такого нужного специалиста.

- Завтраков нужно брать два. – продолжил Валька. – Один – плохой! – положить в портфель сверху, а второй – хороший – спрятать поглубже. Второклассник полезет в портфель, найдет верхний завтрак, заберет, а нижний искать не будет. И тебе на переменке будет, что пожрать!

- А если вовсе завтрак не брать? – заикнулся я.

- Побьют! – уверил меня Валька.

Дожили…

А Валька продолжал:

- Училки дерутся редко. Но бывает… Они хуже делают…

Я и не знал, что что-то может быть хуже…

- Они в дневник пишут! – поделился Валька личным горем. – И родителей в школу вызывают!

Валька всхлипнул и зачем-то потер худой зад.

И вообще у него испортилось настроение, и на этом консультация прекратилась.

А я, перегруженный новой информацией, пошел к родителям. Разбираться!

- Я читать умею? – вопросил я.

- Умеешь! – хором согласились мама с папой.

- Хорошо умею?

- Хорошо…

- Я писать умею?

- Умеешь! – и тут согласились они.

- А считать?

И тут они не стали спорить.

Тогда отдавайте меня сразу во второй класс! – разрешил я. – Или, в крайнем случае, в третий!

- Тебя и в первый брать не хотели. Ведь тебе и семи нет! – возразил папа. – Еле уговорили, чтоб документы приняли...

Так что пришлось все-таки отправляться в первый класс.

Первого сентября нас сначала построили во дворе школы, чтоб мы слушали какие-то речи. Я волновался и ничегошеньки не понял. Потом десятиклассники взяли каждого из нас за руку и повели в классы. Перед входом в школу оглянулся. Мама плакала.

- Хана! – подумал я.

Учительница произвела не очень хорошее впечатление. Во-первых, толстая. А во-вторых, старая. Лет сорок, наверное. И как такой пожилой человек может понять ребенка? Мои родители гораздо моложе, а взаимопонимания добиться так трудно…

Учительница рассказала, чем будем заниматься. Узнав, что предстоит рисовать палочки, а много времени спустя, буквы, я встал и попросил отпустить домой, потому что все это уже умею и не хочу терять время.

Тогда преподавательница имени Макаренко ласково положила мне руку на голову, но так, что просто вдавила в скамейку, и добрым голосом сообщила, что в школу, согласно постановлениям партии, а также правительства, будут ходить все. А если какой-то отщепенец не будет, то поедет прямо в колонию для несовершеннолетних преступников, где все равно будет ходить в школу, но под конвоем. И почему-то закатала один рукав.

Так что я решил отложить вопрос посещаемости на времена более благоприятные. Например, когда учительница умрет. Бывают же в жизни и хорошие события.

На перемене подошел здоровущий парень и спросил, из какого я класса.

– Из второго! – тут же соврал я.

– Я сам из второго, но тебя что-то не видел...

– А меня из второго в первый временно перевели за то, что училку финкой пырнул! – размечтался я.

Парень меня срочно зауважал, лупить не стал, а, наоборот, подарил гильзу от патрона автомата ППШ.

У меня уже были такие гильзы, но отказываться не стал и вежливо принял подарок.

На уроке я быстро написал положенные три ряда палочек и, пока другие пыхтели, стал развлекаться, играя гильзой и даже пытаясь – и зря! – в нее свистеть.

Учительница гильзу отобрала и, держа ее на вытянутой руке, – другая рука тянула меня за ухо! – спросила звенящим шепотом:

– Что это?

– Гильза! – правдиво ответил я. А потом принялся врать. Терять-то было нечего.

– От последнего патрона осталась. Я его в участкового выстрелил. За то, что не давал во дворе в классики играть!

Рука, держащая за ухо, срочно разжалась. Она же попыталась негнущимися пальцами погладить меня по голове.

А потом учительница вылетела из класса.

Остаток урока прошел довольно весело.

А потом за мной пришел десятиклассник и повел к директору. Новый друг, увидев меня под таким конвоем, бесстрашно приблизился и шепнул:

– Держись!

Директор оказался довольно приятным старичком без руки. Пустой рукав был у него заправлен в карман пиджака.

Он окинул меня веселым взглядом и спросил:

– Из чего нынче стреляем?

– Из рогатки, ¬– не стал я скрытничать, но редко. В основном из трубочки!

– А это что? – и он предъявил гильзу.

– Гильза... – пожал я плечами – мы с ребятами их всюду собираем! Для инвалида дяди Сережи. У него нет ног, так он из гильз делает зажигалки и продает... Вот такие! – и я указал на зажигалку, лежащую на директорском столе поверх пачки папирос «Байкал».

– Зажигалки говоришь... – протянул директор. – Ладно, иди в класс!

– Не пойду! – заявил я.

– Как не пойдешь? – оторопел директор.

– А так! Писать, умею, читать умею, складывать, вычитать и петь песни умею... А меня за это по голове давят и уши крутят...

– Зато у учительницы папа революционер! – со вздохом сказал директор. – А ты-то что хочешь?

– Хочу во второй класс. Или, в крайнем случае, в третий!

Директор задумался, а потом взял со стола книжку и попросил:

– Прочти-ка отсюда досюда!

Я прочел.

– А сколько будет семью девять?

– Шестьдесят три! – мигом отбарабанил я.

– А от ста отнять тридцать семь?

– Тоже шестьдесят три!

Иди домой. А завтра приведешь кого-то из родителей!

Начинается...

Сам домой я идти побоялся. Все-таки далеко и дорогу несколько раз переходить. За это по головке не погладят. Мало того, что из школы завтра выгонят...

Пришла бабушка и повела меня домой, неуверенно утешая.

Только из школы меня не выгнали. А наоборот перевели во второй класс!

– Ничего сами не можете! – попенял я родителям. – Все я за вас должен делать!

(с) Александр Бирштейн