В детстве до школы я жил в доме, где был интернациональный двор. Мы, будучи мелкотнёй, целый день гоняли на улице босиком, в одних трусах не боясь инфекций, заразы и педофилов. Игры играли стихийно. Вышибные зайцы, догонялки, картошка, приказ, а по вечерам азартные прятки.
Но больше всего я любил играть в дочки-матери.
Девочки выносили во двор кукол, коробки, игрушечную посуду, покрывала и через полчаса двор за гаражами напоминал незаконное цыганское поселение.
Я играл роль папы. Моя задача была — прийти домой с работы, постучать в дверь, сказать «папа пришел с работы» и сразу садиться за игрушечный стол. Меня начинали кормить. Маленькое яблоко, нарезанное на дольки, печеньки, конфеты и все прочее, что удалось новоявленным хозяюшкам тихо утащить из своего настоящего дома. Плотно поев, я садился на воображаемый диван, доставал воображаемую газету и со строгим видом делал вид, что читаю. В принципе, в моем понимании, в этом заключались абсолютно все обязанности папы.

Потом, почитав газету, я закрывал глаза. Делал звук типа сплю и, проснувшись, собирался на работу, чтобы через минуту снова постучать в воображаемую дверь и крикнуть «папа пришёл с работы».

За всю игру я приходил домой раз десять и съедал весь провиант, за которым периодически отправлялись участники игры. Я был завидный папа. Другие мальчики стеснялись играть, поэтому многие семьи были однополыми, где роль мамы и папы исполняли девочки. А я же был эталонным экземпляром. Маленький, толстый, работящий и главное — с очень хорошим аппетитом.

(с) incheon