Живёшь и думаешь, что тебе девятнадцать. Или максимум двадцать. Вокруг все что-то делают, возятся, женятся, детей растят. А тебе двадцать. И двухтысячный был только вчера. И Калкин такой молодой, и всё у него ещё впереди.

А потом смотришь в зеркало и внезапно осознаёшь, что тебе, блин, сорок. И стоит рядом молодое поколение, вежливо улыбается в ответ на твои шутки. А шуток этих давно не понимает. А в один из вечеров, когда ты сидишь и шутишь среди приятелей твоих детей, это молодое поколение, наконец, прорывает:

- Папа, мы не в теме! Что ты вообще сейчас сказал?

И ты начинаешь долго и нудно, постоянно сбиваясь и отвлекаясь, рассказывать, кто такой Снусмумрик, почему настоящие герои всегда идут в обход, и почему Штирлиц должен остаться. И шутка кажется не такой уж и смешной.

И тогда ты понимаешь, что они уже другие. И смеются над другими шутками. И они уже другое поколение. И тебе, блин, сорок лет! А то и пятьдесят. А двадцатилетний парень, который все эти годы сидел внутри тебя, давно куда-то свалил.

Мой приятель Андрей работает в околомедицинской сфере. Начинал с рядового работника, через пару лет стал маленьким начальником, потом руководителем отдела. И, наконец, пригласили его в одну очень серьёзную корпорацию на должность директора.

Собеседования по скайпу, поездки в региональный офис, в Москву, разговор с каким-то немцем из центрального офиса. Наконец контракт, трудовая книжка и первый рабочий день.

Андрей в эйфории. Первая директорская должность. Звонит всем, хвастается. И мне звонит.

- Прикинь, у меня отдельный кабинет! Первый раз в жизни у меня отдельный кабинет!

- Поздравляю.

- И секретарь! Я прихожу, а мне представляют. Это, говорят, ваш секретарь, её зовут Вера. Прикинь, у меня свой секретарь есть!

Андрей Николаевич смеётся в трубку. А я его отлично понимаю. Это внутри него двадцатилетний Андрюха офигевает от кабинета, секретарши, новой должности. Ещё не привык, ещё радуется.

- Красивая секретарша? – спрашиваю я.

- Ага! – Андрей переходит на громкий шепот. - Длинноногая такая. Я сейчас выглянул, хотел кофе попросить. А она сидит, ноготь пилит. Ну, настоящая секретарша! Я даже постеснялся её от процесса отвлекать.

- Ты поосторожнее с ней. У тебя жена. И дети.

- Да ладно! – беспечно ухмыляется Андрей. – Ей лет двадцать пять, не меньше. Серьёзная дама.

Андрей Николаевич, хочется сказать мне. А тебе-то уже почти полтинник. Ты директор большой конторы. Ты сам уже серьёзный товарищ.

А двадцатилетний Андрей смеётся.

Проходит несколько дней и встречаемся мы с ним на соревнованиях, куда привезли своих потомков. Пока дети с увлечением лупят друг друга, стоим в стороне, разговариваем. Андрей отчего-то грустен и задумчив.

- Ну как новая работа? – спрашиваю.

- А-а, - Андрей неопределённо машет рукой.

- Трудности?

- Да, не в этом дело, - вздыхает. – Трудности я ожидал.

- Так чего кислый такой?

- Да почувствовал вчера себя старым идиотом.

- Ничего себе! Спину прихватило? В аптеке вместо презервативов валидол купил? Носки шерстяные по акции в «Гиппо» прихватил?

Андрей смотрит на меня с возмущением:

- Ну не до такой степени!

- Так в чём дело?

- Ты помнишь, я тебе про секретаршу рассказывал?

- А, длинноногая такая? С ногтями?

- Точно. Вера её зовут. Верочка.

- А-а, Верочка, вызовите….

- Вот именно! – встрепенулся Андрей. – Вот ты сразу догадался! Было у меня вчера хорошее настроение, я решил пошутить. Звоню секретарю:

«- Верочка, вызовите мне самую светлую голову нашей с вами современности.

А там молчание. Верочка переваривает. Наконец оживает:

- Андрей Николаевич, не поняла, повторите. Кого вызвать?

А я торможу, шутку затягиваю, хотя надо было давно извиниться, и прекратить всё это.

- Верочка, позовите мне Новосельцева.

- Поняла, - рапортует секретарша и отключается.

Я хотел было выйти, объяснить, посмеяться вместе с ней. Но тут, как назло, клиент крупный позвонил, отвлёк. Пока я с ним разговаривал, Вера входит.

- Извините, Андрей Николаевич. Я Новосельцева долго искала. Не работает у нас такой. Может на складе посмотреть? Это их новый сотрудник?

- Простите, - говорю. – Верочка. Это я неудачно пошутил.

- Ну ладно, - длинноногая секретарша пожимает плечами. И в глазах её читаю я, какой же я старый дурак.

- А вы такой фильм «Служебный роман» не смотрели? – с последней надеждой спрашиваю я.

- Служебный роман? Что-то знакомое, - задумывается Верочка. - А, точно. Не смотрела. Не люблю Зеленского.

И уходит. А я остаюсь соображать при чём тут Зеленский, Украина и почему Верочка его не любит.

- Догадался? – спрашиваю я.

- Погуглил, - мрачно кивает Андрей. – И понял, что мы с Верочкой разные поколения.

- Не будешь больше шутить?

- Хватит. Дошутился уже.

И тут подбегает его отпрыск.

- Папа, у меня бой только через пять пар! Пошли в буфет! Успеем чего-нибудь перекусить.

- Ты с нами? – спрашивает у меня Андрей.

- Не, я тут посижу. Отравлюсь ещё в вашем буфете.

Андрей с потомком уходят. На прощание пацан поворачивается ко мне, сдвигает брови и говорит:

- А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!

Андрей даже посветлел лицом. Где-то внутри него, двадцатилетний Андрюха встрепенулся и решил, что не всё ещё потеряно. И это просто Верочка – дура!

(с) Павел Гушинец