Все чаще стала замечать, что работа бессовестно крадет большую часть моего времени, если не жизни вообще. Все разговоры плавно сводятся к надоевшим клиентам, мегере – заведующей и дурацким нововведениям вышестоящих чинов. Друзья-коллеги со смехом встречают мои аптечные истории, приправленные толикой черного бесцензурного юмора, не опубликованные здесь в силу стыда и воспитания, и не понимают, что вообще-то, я говорю всерьез. Близкие списывают излишнюю нервозность и гнев на стресс и усталость, ведь «работа с людьми всегда непростая». И только после желанного отпуска и пачки успокоительного, я стала подозревать, что со мной что-то не так. Отдых прошел отлично, я здорова, дома у родных все в порядке, и, казалось бы, моим нервишкам и нечем поживиться, но они упорно находят способ себя проявить.

Навязчивые мысли приходят в гости после каждой новой смены или не уходят вообще. Ох, знали бы вредные бабки какие монологи летят им вслед, оцененные лишь безмолвными витринами. В заслуженный выходной не расслабиться, ибо звонки от сменщицы и зав невольно топят меня в рабочей трясине, а отключить телефон приравнивается к измене Родине.

«Так почему бы не уйти и бросить это все, и не надоедать своими жалобами на все и вся? Если не тянешь эту работу, так найди другую и не рви себе сердце! Надо уметь рисковать. Ой, да тебе просто лень что-то менять в своей жизни».

Но что делать, если вместе с ощущением безысходности приходит панический страх, на борьбу с которым нет ни сил, ни идей. Боязнь проиграть и оказаться в дураках, променяв стабильность и перспективу на непостоянство и дебилизм. Потому что я не кузнец, и счастья мне не сковать, и судьба не раз намекала, что далеко не все в моих руках. Потому что в других местах еще хуже, и об этом я регулярно слышу от знакомых, которые со вздохом заключают: «везде хорошо, где нас нет».
И снова я натягиваю отглаженный халат, завязываю волосы в хвост и беру волю в кулак с мыслью, что тяжко в этом мире не только мне. Правда, энтузиазм держится сравнительно недолго, вновь толкая меня в замкнутый круг. Есть одно убеждение, которого я держусь, гласящее, что если не можешь изменить ситуацию, то измени отношение к ней. Что ж, это я могу. Хотя бы попытаюсь, чтобы доказать самой себе, что я, фармацевт, работающий 3 через 1 по 12 часов в сутки кто угодно, но только не лентяй.

Видя мои душевные мытарства, сестра подарила одну простенькую книжицу в мягком переплете о способах выхода из депрессии, купленную на городской ярмарке и заботливо уложенную в небольшой бумажный пакет с шоколадками. «Я слышала, что сладкое способствует выработке эндорфинов» - заявила студентка физ.мата, кладя гостинец на прилавок. Устало улыбнувшись, чмокнула любимую щеку, вместе с тем прощаясь и благодаря за подарок, что может и не был средством спасения, но являлся надеждой.

Дернув еще раз для верности ручку двери, я вдохнула как можно глубже морозный воздух, на выдохе отпуская сегодняшний день. На улице было темно и тихо, одинокие фонари освещали спящие машины на парковке. Я покрепче укуталась в необъятных размеров шарф, и огляделась. Господи, а я ведь даже не заметила, как выпал первый снег...

(с) Уставший Фармацевт.