- Зацени, - говорит она, - какую я придумала мульку.
- Валяй, – отвечаю.
- Эта мулька – не хер собачий, так и знай. Слушай. В колодце теплотрассы, рядом со свалкой, живет Ира. Ей, кстати, тридцать шесть и она, между прочим, бомж.
- Б. О. М. Ж.
- Не один ли хер? Она живет там не одна, она живет там с Игорем, которому сорок и он тоже бомж. Б. О. М. Ж., один хер, жить негде. Короче, они лежат на грязных матрасах, посреди грязных тряпок и сами они тоже грязные. И от них воняет. Вокруг соответствующий интерьер. Они только что тра…, прости, занимались любовью. У Иры живот в желтоватой вонючей сперме.
- Фу!
- Ага, они такие распутники. Так вот, Игорь кончил, и они теперь лежат, заляпанные желтоватой вонючей спермой, счастливые и довольные. Им хорошо. К тому же, у них есть еще пол-литра технического спирта. А одну поллитровку они уже бабахнули. Ира расслабилась. Ее тянет пооткровенничать. Сейчас она кое-что ему расскажет. Кое-что весьма личное. Она скребет ногтем коросту на ноге – уж очень это личная вещь, надо собраться. Кстати, ты знал, что если содрать с жаб кожу, высушить ее (кожу, дурень, а жаб можешь выкинуть), перемолоть, смешать с табаком, набить смесью сигарету и скурить, то тебя торкнет? Ты знал?
- Конечно, знал! Давай дальше.
- Ладушки, идем дальше. Не перебивай! Смотри: журналист берет интервью у паренька лет так тринадцати. Они на улице. Скажем, у какого-нибудь метро. Этот журналюга хочет узнать чем подростки занимаются летом. Что они делают, чем они живут на каникулах. А мальчик отвечает: «Сережа», «Мне тринадцать». А на вопрос, чем он занимается, он отвечает, что он занимается проституцией. Он говорит, что мужчины платят ему (вернее его сутенеру), когда хотят, чтобы какой-нибудь парнишка сделал им минет. Или когда хотят молоденькую пацанью жопку. Или и то и другое. «Мне бы молоденькую пацанью жопку и минет!», представляет себе этот ушлый журналюга, эта акула пера. «Не вопрос!» - представляет он слова сутенера, - «Гони монету». Иногда, говорит Сережа, они берут сразу несколько мальчиков. Иногда, говорит он, мальчик один, а мужчин несколько. «Вот, блин, хрень какая!» - думает журналист. – «Жаль паренька». Мальчик говорит, что сейчас их – мальчиков проституток – здесь трое. И сутенер поблизости. «А че, неплохие деньги» - говорит Сережа, - «Хотя первое время было больно». Ты, кстати, в курсе, что если съешь достаточное количество сырых абрикосовых косточек, то умрешь? Ты в курсе?
- Да. Я же тебе и рассказал об этом.
- Ага, я помню, так на всякий случай спросила. Продолжим?
- Подожди, пойду налью себе кофе. Готово, продолжай.
- ОК, слушай. Некий парень лет, скажем, двадцати двух ночью ходит туда-сюда по пустой квартире. Он пьет N-ю кружку черного кофе без сахара и слушает Мэнсона в наушниках. На полной громкости. Кстати, совсем как ты. Вы вообще очень похожи. Будь вы геями, получилась бы неплохая пара. А будь вы латентными геями, стали бы друзьями на всю жизнь. Ну да не суть. Смотри. Этот парень, этот Безымянный Чувак, наворачивает круги по пустой квартире. Он не находит себе места. Он здесь совсем один. Он думает. В основном, он думает о всякой тухлой экзистенциальной чушне. Стандартная экзистенциальная чушня. Все о ней думают, время от времени. Это нам не интересно. Но он думает еще кое о чем. Он думает, о том, как сильно его зацепили два видео-ролика (в формате «3gp»), волею судеб занесенные во флэш-память его телефона из необъятных пространств мобильного интернета, в миру известного как «wap». Он думает: «Во зацепило-то!». Ему, кстати, очень-очень плохо. На душе кошки скребут. Но как-то держится. Хотя сам виноват. Ролики эти, непростительно реальны. Итак, ролик первый. Некий тип, юношеского возраста, стоит на коленях, лицом к камере. Это чувак №1. Дело происходит на безлюдной улице. Он на проезжей части, мы на тротуаре. Он улыбается. Можно подумать, это лучший момент в его жизни. Перед парнем – низкий каменный бордюр. Такие отделяют проезжую часть от тротуара. А на бордюре лежит длинная белая лампа (ты забыл, как она правильно называется и я тоже). И вот, сзади к этому чувачку, стоящему на коленях, подходит другой чувачок. Это чувак №2. Он улыбается. Можно подумать, это лучший момент в его жизни. Этот второй парень подходит к первому сзади, берет его за кисти рук, отводит эти руки назад, на себя и, стоя на левой ноге, упирается ступней правой ноги в спину первого чувака. Где-то между лопатками, насколько мы – сторонние наблюдатели – можем судить. Оба улыбаются. Ты знаешь, что будет дальше?
- Естественно, – отхлебываю кофе. – А где обещанная мулька?
- Уже скоро. Вернемся к нашим распутным бомжикам, к Ире с Игорем. Ира почти соскребла коросту, Игорь начислил по 150, бабахнули.… Лежат себе, все еще заляпанные желтоватой вонючей спермой, хи-хи. И вот. Ира говорит: «Игорь… знаешь… сегодня на свалке… я… наконец-то… разродилась… я так рада… он там в углу под тряпками, иди посмотри». А Игорь поворачивается к ней и орет: «Чего?!?!?! – и слюна летит изо рта. - Опять!!! – орет он. – Ты – … (слова, выражающие крайнюю степень неприязни), я же тебя предупреждал!». Он поднимается с их любовного ложа. Он поднимает Иру. Он бьет ее кулаком в лицо. Она отлетает и падает. Ее лицо заливает кровью. Он молча бьет ее ногами в живот, по лицу, по ребрам, опять по лицу и так далее. Не обязательно именно в таком порядке, он импровизирует. Дело вот в чем. Ира каждую неделю находит на свалке какую-нибудь грязную сломанную куклу и приносит ее в их любовное гнездышко. Она думает, что это ее ребенок. «Сынок, – говорит она. – Как же я тебя люблю». (Наверное, родители в детстве дали соответствующую установку, у всех, мол, детишки должны быть, доча). А Игорю это надоело, «ну, сколько можно, ну Ирка, ну ептыть!», так пытался он облагоразумить ее с первого до предпоследнего раза. (Отцы - они такие, видимо, его отец в детстве не уделял ему должного внимания, возможно, он подсознательно ревнует). Короче, Игорь избивает Иру. Все в кровище. Трещат кости. Воняет потом. Летят зубы. Она давно без сознания. Он чувствует себя свободнее, ощущает, что уровень внутренней свободы довольно сильно поднялся. Он устал. Он берет бутылку. Допивает остатки. И. Кладет бутылку на доску лежащую на полу. Не ставит, а кладет на бок. Бутылка катится. Он придерживает ее. Свободной рукой он за волосы подтаскивает Иру к себе. Переворачивает ее вниз лицом. Подтаскивает еще. Короче, лежит себе бутылка и лежит себе Ира. Лицом на бутылке. Точнее глазницами. Глазницами и переносицей, так еще точнее. А над этой композицией стоит Игорь. Он поднимает правую ногу повыше. Если уж честно, то вот почему он все это делает (родители не причем): а) Ира ему уже порядком поднадоела, и б) ему всегда было интересно, разобьется ли бутылка. Да и вообще у него характер такой. Чересчур импульсивный. Он поднимает ногу еще выше. А нам самое время перейти ко второму ролику. Не поглядывай на часы, постараюсь покороче. Действующие лица: член (обычный мужской член среднего размера) и три девичьих подростковых мордашки. Очень милые мордашки, скажу я тебе. И все, в кадре ничего больше нет. Ах, да, еще пара девичьих рук. Так вот, секунд 40 эти милые девочки трутся своими личиками о член, лижут его, берут в рот, целуют друг дружку в щечки и губки, играют своими язычками и все это быстро-быстро-быстро. А когда обладатель этого члена кончает и на них брызжет сперма, ОНИ УЛЫБАЮТСЯ!!! ОНИ УЛЫБАЮТСЯ, ТВОЮ МАТЬ, И ПРОДОЛЖАЮТ ЕЩЕ БЫСТРЕЕ!!! ДА ЭТО ЖЕ ОХРЕНИТЕЛЬНО ПРЕКРАСНО!!! ОНИ УЛЫБАЮТСЯ!!! ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ КРАСИВЕЕ ЭТОГО?!?!?!
- Слушай, не ори ты так. И можешь побыстрее? Уже почти пять утра!
- Слушаюсь, хозяин. Уф, даже я завелась, а уж, наш Безымянный Чувак… Ладно. Короче. Смотри. Сейчас мы сведем в одну все эти никуда не ведущие линии. Я покажу тебе, по каким кочкам в этом болоте нужно прыгать.
- Давай уже.
- Ага. Прыгай за мной. И слушай: в первом ролике чувак №2 со всей дури толкает чувака №1 ногой в спину, одновременно отпуская его руки, чувак №1 лицом разбивает длинную белую лампу – хлопок, вопль, облако из частичек стекла, пыли и крови, Игорь опускает ногу на затылок Иры – его вопль, хруст черепа Иры, бутылка цела, Игорь подвернул лодыжку, а журналист говорит мальчику Сереже: «Говоришь, вас здесь трое? Хм. Где ваш сутенер?». «Улыбайтесь! – кричит он через полчаса. – Улыбайтесь, шлюхи!!!». А Безымянный Чувак уже забыл о двух своих видео-роликах и думает о чем-то другом. Нам не интересно, о чем. Ему полегчало. Кстати, этим вечером он ехал в маршрутке и видел (если называть вещи своими именами), помимо всяких омерзительных вещей сопутствующих общественному транспорту, как отвратительная жирная старая озлобленная баба кашляла. Он видел частички слизи, разлетающиеся по салону вперемешку с пылью. И он подумал: «Не хочешь, чтобы это было в тебе – не дыши». И тут же забыл об этом. Вот и все.
- Замечательно. Жаль у меня в руках кружка с кофе и сигарета, а то бы ты услышала бурные аплодисменты. Между прочим, светает. Думаю тебе пора?
- А ты не хочешь спросить, в чем же фишка?
- ОК. Ну и в чем же, собственно, фишка?
- А вот в чем: не еби мозги, живи и радуйся! Не принимай близко к сердцу всякую дрянь. Ее вокруг слишком много. От нее можно спятить. А реальная безумность будет похуже, чем безумная реальность. Психам дают только психи. Тебе оно надо? Так что перегруппируйся. Усиль защиту. Мой тебе совет.
- Лады, я, конечно, учту. Но послушай, детка! У тебя на все это ушло три минуты. У меня - пять часов. Я устал. Это довольно энергозатратно – пять часов курить, глушить кофе и записывать за тобой. И я уже оглох от Мэнсона! Поэтому, я спрошу, а на кой хрен я это делал?
- Хм, ну может быть потому, что ты – эндорфиновый торчок, как думаешь? Захотелось приторчать – написал что-нибудь – и полетел. Приход. Эйфория. Хоть и чувствуешь себя разбитым. И руки трясутся. Но ведь куча людей так делает. Что скажешь?
- М-м-м. Скажу что если так, то, возможно, я только что подсел. Это был мой первый раз. Можешь считать это пробой пера.
- Как скажешь, ты тут главный. Но в следующий раз не мог бы ты сделать меня более… выпуклой? А? Прибавь чуток яркости.
- Что ж, учту и это. А теперь, исчезни, детка!