Сказать, что Гарику нравилось дополнительное время – ни сказать ничего. Это был его конек, его острый меч, разящий противников налево и направо. Вот и сейчас, сидя за столом напротив своего оппонента, Гарик мечтательно потягивал свой любимый молочный коктейль и думал, что сделать с выигрышем, покоившимся внушительной кучкой мятых банкнот мелкого достоинства на потертой обивке стола. Судья только что объявил овертайм и Гарик замер в ожидании сладостной победы. Он уже знал, чем закончится матч, как знал, чем заканчиваются все матчи. Он бросил взгляд на оппонента и удивился, что тот тоже не скрывает предвкушающей наживы улыбки. Сегодня удачный день, предстояло не только улучшить своё материальное положение, но и упиться созерцанием поражения противника, уверенного в своей победе. От этой мысли губы растянулись ещё шире, и чтобы скрыть это пришлось сделать глоток коктейля. Человек напротив тоже отпил из такого же бокала, и их взоры вновь устремились к экрану.
Игра в овертайме для Гарика была венцом ожидания. Почему нельзя заключить перемирие, если игра заканчивалась в ничью? Нет, людьми всегда владела жажда первенства. Поэтому в дополнительном времени был скрыт главный смысл жизни каждого мужчины. И Гарик его раскрыл. Он считал, что только здесь проявляется истинное превосходство соперников. Всё зависело от одного движения, от одной ошибки. И победа…или поражение, нет только победа, он никогда не проигрывал и не проиграет сейчас. Пусть радуется соперник, это не надолго. Ещё минута и всё решится.
Пока таймер в верхней части экрана отсчитывал последние секунды до победы, Гарик вспоминал, почему эта часть игры вызывает у него бурю эмоций. Как ни странно к спорту это не имело никакого отношения. Он вспоминал, как приходил последние дни домой и с гордостью рассказывал родным об успехах в противостоянии ядерных держав, что мы, наконец, заставили прислушиваться к нашему мнению, пусть не самым демократичным способом, но что ни сделаешь для спасения мира. Вспоминал свою прошлую работу, тесный бункер с аппаратурой, вспоминал дежурства у красной кнопки, которая только для него оставалась одним из узлов всей системы безопасности, когда для всех уже давно была именем нарицательным. Вспоминал стремительное расхождение во взглядах лидеров современных государств и пронзительный сигнал телефона, который не мог сулить ничего хорошего…(Проход, опасный момент…) Вспоминал как в миг запустились все системы на старт и рука рухнула на кнопку. Вспоминал как на радаре десятки точек двигались, унося надежду вернуться домой, и досмотреть этот дьявольский матч до конца, моля Бога чтобы победила дружба…
(…Го-о-ол…) Вот и всё. Он победил. Можно будет продолжить копить деньги на небольшой домик где-нибудь возле леса, где Гарик хотел поселиться, когда выйдет на пенсию. «Ладно, не расстраивайся, дам тебе шанс отыграться, а пока пойду, пройдусь», - сказал он своему оппоненту. Тот улыбался всё той же улыбкой, словно не проиграл только что последнее состояние. С этими словами Гарик встал, и нажал на стоп. Старая видеодвойка, уцелевшая неизвестно каким чудом, выплюнула кассету с записью матча и погасла. Он взял зеркало с другого конца стола, протёр его рукавом и поставил на покосившуюся полку. Затем снял с вешалки плащ, надел его прямо поверх защитного костюма и дёрнул затвор герметизации. Лифт со скрежетом доставил Гарика на выходную платформу. Зажмурясь от яркого, в сравнении с бункером, солнечного света он огляделся. На него смотрела безликая пустыня ядерной зимы. Взглянув ещё раз на солнце, он зашагал навстречу бывшему мегаполису, надеясь, что найдёт своего соперника, с которым он играет этот непонятно зачем назначенный судьбой овертайм.