Я всегда просыпаюсь в девять утра. Исключая, конечно, случаи, когда жестко бухал всю ночь либо просто уснул ближе к утру. А так, хочу я спать или нет, просыпаюсь в девять и все тут, причем дальше спать не могу, если даже глаза сами закрываются и спать хочется неимоверно. Это всегда ее раздражает, она любит спать подолгу и сладко, свернувшись в клубок или же вытянувшись, как котенок. И непременно на боку. Моя способность спать на спине или животе ее, кажется, искренне удивляет, тогда как я не вижу в этом ничего сверхъестественного. И когда я просыпаюсь рано и начинаю ходить по квартире, включаю телевизор или умываюсь, тем самым мешая ее сну, она всегда что-то недовольно ворчит, потягиваясь и переворачиваясь с боку на бок, о том, что безумие – вставать так рано и дескать я совсем уже достал ее. Впрочем, делается это скорее по привычке, чем всерьёз, и воспринимать ее слова серьезно я даже не пытаюсь.

Впрочем, сегодня ее дома нет. Как и двадцать пять дней до этого. Она в командировке. Или с матерью какие-то проблемы, я не вникал. Уехала – значит по делу. А то как же. Просто так бы не уехала.

По привычке посылаю ей смс со словами «Привет, любимая, с добрым утром! Как твои дела? Я тебя люблю и жду». Отчет о доставке снова не приходит. Дурацкая связь, небось опять центр сообщений глючит. Я со вздохом отложил бесполезный мобильник в сторону. Дойдет сообщение, наверное. Должно дойти.

Чищу зубы и одновременно пытаюсь проанализировать свои отношения с ее матерью. После того, как я недавно заходил навестить будущую тещу, я совсем ничего не понимаю. Вроде бы просто так заходил, и до этого с ней не ссорились, а она меня – в шею и сквозь слезы что-то кричала на меня неразборчивое. Случилось наверное что-то у них. Или просто настроение хреновое у нее было, так ведь тоже может быть. Характер-то у нее – не сахар.

Что-то кота сегодня не видно. Обычно скачет вокруг, ластится, мурлычет. Нашел его на кровати, какой-то апатичный он, даже растормошить не удалось. Скучает по хозяйке, наверное. И ест опять же мало. Я тоже скучаю, говорю ему. Он грустно смотрит на меня. Она скоро вернется, говорю. Обязательно. В его глазах – понимание и надежда. Меня он тоже любит, но без нее – не то. Как и мне. Без нее – совсем, совсем не то.
Хороший у меня котик. У нас. Добрый и ласковый. Прыгает высоко, надо только махнуть рукой высоко, он и прыгает, за рукой значит. У меня вот, правда, не получается. Не прыгает совсем. А когда она – так прыгает. Еще как. На метра полтора может. Молодой еще, дурачок совсем. Как вырастет небось – прыгать и перестанет.

В сопровождении котика пошел на кухню. Насыпал ему корма, он довольно захрустел, урча. Я вот с утра не могу есть совсем. Тошнит. Хотя с ней мог и поесть. Она, конечно, ела всякий творог со сметаной или йогурты, над чем я всегда беззлобно подтрунивал, не нравился мне творог никогда, что уж тут поделаешь.

Еще она любит конфеты и прочий шоколад. Вот уж чего не понимаю. К сладкому у меня какое-то инстинктивное отвращение. Но ей каждый день покупал что-нибудь такое. Нравится – пускай ест, не толстеет ведь, да и ладно.

Сижу в пустой квартире, кот давно наелся и спит в прихожей. Вспоминаю ее. Если не обновлять воспоминания, то они быстро тускнеют. Сейчас я еще четко помню все-все выражения ее лица, начиная от страха, заканчивая радостью. Ямочки на ее щеках, когда она так забавно и умильно улыбается. Ее смешная манера кукситься по всякому поводу, а через минуту уже забывать об этом. Наши походы в кино, ее постоянные опоздания, мягкий голос, добрые глаза. Всё, что есть у меня.

Сходил в магазин, принес немного еды и много алкоголя. Именно то, что нужно мне в одиночестве. Без алкоголя скучно.

Поздно-поздно ночью ложусь спать, скорее от тоски, чем по необходимости. Без нее спать всё равно плохо. Лежу и думаю – ведь неправда все это. Я никогда не верил газетам. Ведь не может быть так, что она умерла, я в это не верю. Так быть не может.