Неисполненное обещание
Очнёшься ты в тот миг неуловимый
Под вскрик и бег мурашек по спине...
Когда моё тебе приснится обещанье,
Крылом своим коснётся в тишине...
– Б la Tour Eiffel?№ – понимающе усмехнувшись в свои роскошные усы, переспросил водитель подьехавшего по вызову такси.
– Oui, bien sыr, – мужчина открыл заднюю дверь автомобиля, помог своей даме усесться и удобно устроился рядом с нею сам. – Dйpкchez-vouz, monsieur, s’il vous plaоt...І
Объезжая Триумфальную Арку, такси сделало широкий круг и, вырулилив на просторную Les Champs-Elysйesі, стремительно помчалось по направлению к Тюильрийскому Саду. За слегка тонироваными стёклами автомобильных окон, как в волшебной сказке, проносились нарядные витрины шикарных бутиков и роскошные фасады ухоженных зданий.
Таинство утра рассеивалось и постепенно сходило на нет. Улицы наполнялись жизнью. Нескончаемые потоки машин и спешащих по своим делам людей хаотически двигались только им известными маршрутами и траекториями. Город оживал на глазах, расцветал огромным душистым цветком, обещал...
Такси вывернуло направо к реке, проехало через мост Александра Третьего и вновь повернуло направо – вдоль по только начавшей просыпаться набережной Сены...
Великолепная в своей гениальной бессмысленности стальная громада Эйфелевой башни приближалась к ним с неуклонной алгебраической точностью как мистический знак факториала, как одна из незыблемых аксиом величайшей теоремы жизни. Нависала. Подавляла волю. Пленила воображение... Четыре могучих ноги, намертво увязшие в массивных гранитных валунах, ажурное переплетение металлического каркаса, вздымающееся вверх на головокружительную высоту. Изящество силы... Этакий – Железный Фаллос. Монстр, трахнувший в одночасье весь цивилизованный Мир...
***
– Merci beaucoup! Je vous dois combien?є* – мужчина щедро расплатился с водителем-турком и помог подруге выбраться из глубины автомобиля. Парочка пристроилась в хвост бесконечно длинной очереди, узкой змейкой вьющейся между невысокими оградительными барьерчиками, – за входными билетами.
В пёстрых волнах многоязычной толпы то тут, то там проплывали симпатичные мальчишки-военные в защитного цвета униформах, чёрных беретках и с карабинами в руках – защищали покой от происков вездесущего Бен-Ладена. В тихом, ухоженном пруду, обнесённом зелёной заборной сеткой, беззаботно резвились упитанные карпы, а на обширных газонах Марсова поля вовсю расслаблялась праздная разноцветная публика. Где-то поодаль играл духовой оркестр. Улыбки... улыбки... улыбки... Словом, обычное субботнее утро. Самое, что ни на есть, обычное Парижское утро...
С высоты около шестидесяти метров интересно было следить за комичными фигурками людей, копошившихся далеко внизу. Зрелище чем-то напоминало собой цирк насекомых в праздничном заезжем балагане. Потешные букашки-муравьишки сновали кто куда и из стороны в сторону, будто в калейдоскопе, постоянно сменяя цветные узоры в поле зрения своих благодарных наблюдателей. По безмятежной водной глади Сены курсировали миниатюрные прогулочные кораблики, высоко в бирюзовом небе летали крошечные голуби, по игрушечным цветущим авеню и бульварам колесили дрессированные машинки. Огромный окружающий мир бурно наслаждался своей бесконечной кукольной постановкой, в то время когда настоящая жизнь и жизнь будущая рука об руку поднимались на скоростном лифте вверх. Поближе к вожделенному раю, на вторую смотровую площадку железной махины...
***
Мягкое кожанное кресло в самом дальнем углу уютного зала. Широкое окно глядит в сторону далёкого холма Монмартр, ещё полускрытого за лёгкой туманной дымкой. Тихая музыка, негромкий разговор. Девушка заметно взволнована, смущена... Её белоснежная юбка расправлена и невесомым облачком полностью покрывает Его колени. Пожилой гарсон принёс заказ, вежливо пожелал гостям приятного аппетита и поспешил дальше, по своим делам...
Тихий, почти беззвучный стон… две пары напряжённых рук сминают в ком льняную скатерть... две пары губ соединились в сладостной нирване... Озорные амурчики побросали свои луки и стрелы, прижались маленькими носиками к стеклу и начали наперебой строить рожицы да показывать публике розовые язычки...
– Дзинь..., – две фарфоровые чашечки стыдливо опрокидываются друг на друга, сталкиваются в падении своими гладкими, блестящими боками...
– Бульк..., – два тёплых ручейка душистого эспрессо сливаются в один... горячий поток...
Случайные посетители ресторана «Le Jules Vern»№* шокированы столь необычной ситуацией. Они чувствуют себя явно неуверенно, не в своей тарелке: «Как же так? Разве так можно?». Только французы невозмутимы – галантно отводят свои взгляды в сторону, а вот любопытные туристы-иностранцы исподтишка наблюдают за нахальной парочкой и живо перешёптываются между собой: «Ох, уж эти неисправимые французы!»....
***
– Я обещал тебе... помнишь...?
***
Лифт поглощает их в свою округлую прозрачность и уносит ещё выше, ещё на один этаж, на третий – последний уровень, почти на самый верх Башни. Выше – только самый шпиль... и седьмое небо...
Наглейший из микроскопических пловцов проникает, тем временем, сквозь тоненькую оболочку клетки, вовнутрь цитоплазмы их будущей дочурки и остаётся там навсегда, как хозяин. Остальные миллионы жалких неудачников, поблёскивая скорбными мордочками, стекают недовольно по Её гладким ногам. Вниз. Медленно капают прямо на холодный металл, оплодотворяя собою мёртвую людскую пыль... не повезло...
Нарушители порядка чинно прогуливаются под ручку по округлому застеклённому помещению, кольцом опоясывающем шпиль Башни на высоте почти трёхсот метров от земли. Над смотровыми окнами надписи-указатели – названия крупнейших городов и главных мировых столиц. Разноцветные стрелки показывают любопытствующим направления, а надписи – расстояния до них. Вот, девушка находит на одном из панно имя своего родного города:
– Ну, надо же! Две тысячи двадцать пять километров! Обалдеть можно!
– А до моего дома – тысяча семьсот пятнадцать, совсем рукой подать... Два локтя по карте, – мужчина нежно и покровительственно улыбается милой даме. – Четыреста лье, без малого... Vous allez me manquer... І*
– Что? Что ты сейчас сказал, вредина? Я же совсем не бум-бум по французски... ты ведь знаешь...
***
Ночь. Под крылом самолёта огромный, уже засыпающий до нового утра, усталый и пыльный город. Город любви. Мегаполис невыполненных обещаний... Грустные лица, одиноко бледнеющие в тёмных провалах окон, считают упавшие с неба звёзды. Одна, две, три... Звезда угасла – чья-то любовь ушла... Четыре, пять... сто... Мириады их падает вниз, навсегда исчезая во прахе, а ведь сколь нечасто над нашими головами загораются новые звёзды...
Я всегда это знал.
Знай же теперь и ты.
САМОЕ ЛУЧШЕЕ ОБЕЩАНИЕ – НЕИСПОЛНЕННОЕ, ведь только о нём можно помнить всю жизнь... помнить и ждать... иногда без надежды...
Ну, разве что... может быть... когда-нибудь... на высоте птичьего полёта над волшебным Парижем тебе может представится шанс забыть о нём... навсегда...
Excusez-moi, Mon Ami, с’est la vie...і*
є «Три Короны» (франц.)
№ – К Эйфелевой башне? – ....... (франц.)
І – Да, конечно, – ........ – Поторопитесь, месье, будьте добры... (франц.)
і Елисейские Поля (франц.)
є* – Спасибо большое! Сколько с меня?
№* «Жюль Верн» (один из ресторанов Эйфелевой башни)(франц.)
І* Я буду скучать без вас… (франц.)
і* Извините, Мой Друг... Такова жизнь... (франц.)
(с) Барамунда
Комментарии 7