Отче наш!

Профессии бывают разные. Огромные полигоны интернет сайтов, со звучными названиями, типа Хэд Хантер, или Работа для Вас, хранят тысячи, сотни тысяч вакансий. Сладкоголосые рекрутеры обзванивают претендентов, уговаривая придти на собеседование и получить уникальный шанс в виде зарплаты в несколько тысяч долларов.

Сергей был не из таких соискателей. Ему ни разу не предлагали сменить работу. У него вообще не было резюме. А звали его не просто Сергей, а Отец Сергий. Или Батюшка. Хотя и было-то ему неполных 30 лет, и борода жидка, как у Хоттабыча после исполнения желаний Ксюши Собчак. Да и в рясе смотрелся скорее готично, чем смиренно. Но Отец Сергий упорно делал карьеру. Еще в недавнем прошлом его приходом была какая-то невнятная деревня в Тверской области, где бабки затеребили его вопросами сельско-экзистенциального характера. Типа, как попросить Бога, чтоб Буренка давала больше молока. Или видит ли Боженька, что я молюсь каждый день, чтоб дед не пил... В общем, тоска. Прихожане скупы на пожертвования, спонсоров нет... Перспективы нет. Никакой. С трудом скопил на подержаный «Гранд Чероки». Правда, в полной комплектации. Прилепил к бардачку иконки, повесил на зеркало крестик и побрызгал святой водой. Ну это чтоб не ломалась.

И зачем, спрашивается, годы в Духовной Семинарии? Зазубривание мудреных книг, курс старославянского... Мнда... Но Сергей и расслабляться умел. В период студенчества не раз попадался в пьяном виде, шатающимся по двору Семинарии. Даже грозились отчислить. Спасало только врожденное красноречие. Да, блудный сын и грешник. Да, нельзя с пьяными глазами нести веру людям. Но он же только учится! Ему столько нужно постичь. Выпил, почему? Просто... Думал о Всевышнем, как-то пробрало... «Отче наш, иже еси...»... (Тут Сергей запинался и пускал слезу). Срабатывало. Правда, молитвы, выученные к вступительным экзаменам моментально стерлись из памяти, когда он стал студентом. Помнил наизусть только «Отче наш». Да и кому все это нужно-то? В Бога Сергей, конечно, верил. В меру своих возможностей. Но никогда не считал, что во всем нужно следовать Библии. Он выбрал карьеру священнослужителя просто потому, что излишне религиозные родители заставляли совмещать светское образование с духовным. С раннего возраста его возили по святым местам. Сколько раз он был в Дивеево! И в Лавре в Киеве. Ну а когда открыли границы – тут уж и Бари, и Афон. А как мама мечтала, что сын вырастет и будет прекрасным добрым Батюшкой! Ну вот и пришлось Сергею вяло тащиться по жизни на поводу у родителей. Со временем он открыл в своей карьерной линии немало личных приятностей. Все тебя уважают, в богатых приходах можно неплохо подработать... Так что обычная карьера. Ну... конечно, со своими правилами.

Отец Сергий мечтал... Он хотел свой приход в Лондоне. Там же куча российских олигархов обитает. Ну пофиг, что евреи, их же можно к истинной вере привести. И тут пожертвования польются. А в этом Тверском болоте – два года работы на один «Чероки». Но недавно ему улыбнулась удача. Его перевели на новое место. Московская область, Одинцовский район. Ну не манна небесная, но это не пьяная глухомань. Тут и местные побогаче, и московские бизнесмены имеют свои резиденции. Доходы стремительно поползли вверх. Уже и джип не казался таким вот дорогущим. Как-то хотелось Мерседесик. Новый. И копить поприятнее стало. Масса замечательных неожиданностей, типа исповедать семью бизнесмена на дому, отпеть домашнего питомца, или посидеть на свадьбе... Это ж нестандартные расценки. Все это понимали, клиенты и сам Батюшка. Он не очень стеснялся в составлении прейскурантов. По вечерам, пряча очередную стопочку купюр в платяной шкаф, под груду носок, он думал: «За такие деньги и хомячка отпеть не грех. Тоже ж тварь Божья». Потом с верхней полки того же шкафа доставал початую бутылку «Абсолют», до краев наполнял старомодный граненый стакан, и со словами «Прости, Господи, мою душу грешную!», отправлял жидкость убивать нервные клетки. Жизнь текла своим чередом. Сергей был доволен ею. Пока. Конечно, не идеал, но уже кое-что.

Шел день за днем... Месяц за месяцем. Отец Сергий отрастил животик, пристрастился к «Абсолюту», а в гараже, вместо «Чероки», стоял новенький серебристый «Мерседес». Свободного времени не было. Тут уж или работа «на выезде», или штудирование английского. Туманный альбион манил Сергея олигархическими объемами пожертвований. Он забросал прошениями все начальство, даже Патриарху написал. Но пока... Все та же Московская область, Одинцовский район. А скоро Рождество. Приготовлений было много. Столько всего надо сделать! И чтобы все остались довольны. Особенно те влиятельные прихожане, которые могут поручиться за него Патриарху. В Лондон! Отец Сергий даже соорудил в церкви некое подобие ВИП зоны для значимых людей. Именно этим он и был занят, не заметив, как время перевалило далеко за полночь, все церковные работники ушли, репетиции хора закончились, и он остался один. Готовиться к Рождеству Христову.

В полной тишине, мурлыкая незатейливую песенку, которую он слышал на последней свадьбе... Полностью представляя все действие завтрашнего дня.... как все глаза будут смотреть на него... он будет в центре внимания всех. Он должен затмить все то, что показывают по телевизору. Завтра его день! Отца Сергия!

Он услышал как скрипнула массивная входная дверь. Не разгибая спины, натягивая очередной бархатный загародительный канатик между золочеными стойками, он сказал:

- Извините, мы уже закрыты. Приходите завтра.

- А мы к тебееееееее.... – Эхо ответа удалялось, но реальный голос приближался. Звучало не по-церковному. Зловеще. Все отчетливее слышны были шаги в тяжелых ботинках. Отец Сергий испуганно обернулся, пытаясь улыбнуться.

- Так мы ж закрыты. – Он разглядел посетителей. Двое мужчин его возраста, в черных кожаных куртках, коротко стриженые и с абсолютно остекленелыми глазами. Парни были настолько одинаковые, что при неярком свете сошли бы за близнецов.

- А чем же я могу помочь? – Отец Сергий нервничал. – Мы же закрыты! Завтра Рождество. Обязательно приходите. Ну а потом, после, конечно! Помогу чем смогу!

- Да нет... – Один из посетителей вышел вперед. – Вопрос на пять минут. Даже на две секунды. – Злобно мелькнул голубой глаз.

- Конечно – Сергей развернулся полнй грудью в сторону посетителей.

- Бабло гони, сука!

- Молодые люди, что?....

- Понятно что. БАБЛО. А ты что думал? Кадило? – Голубоглазый ехидно усмехнулся.

- Дак вы, наверное, не знаете? Денег в церкви нет. Только коробка с пожертвованиями, но там не много... Храм у нас новый, так что и старинных икон тоже нет. И зачем Вам-то такой грех на душу брать? Перед рождеством церковь грабить?

- А мы и не собираемся церковь грабить. Мы тебя хотим на бабки поставить, понимаешь? Причем на все, которые у тебя есть. И не надо ломать тут дурочку про бедного священника. Мерин твой все видели. По базе данных банков тоже пробили. Счетов у тебя нет. Так что все где-то держишь наликом. Вот щас мы с тобой пойдем, и ты нам дашь коробочку с деньгами. Всеми твоими деньгами. И если там будет меньше сотни штук зелени, то мы расстроимся. Сильно расстроимся. А потом и тебя расстроим. Понял? – Стеклянные голубые глаза смотрели в упор на Сергея. Эмоций не читалось. Страшно Батюшке не было. Скорее, как-то обидно. Вкалывать, таскаться по домам, до седьмого пота читать молитвы, и все чтобы так все закончилось... Он полагался на красноречие.

- Да, я не спорю, деньги у меня есть. Немного я заработал. Но это ж грех Божьего человека обижать. Я не коммерсант и не банкир. Я несу веру людям. Пробуждаю их души, показываю путь к Богу. Оставьте меня.

Лицо голубоглазого преобразилось. Это был гнев. Он приблизился к Сергею, схватил его за бороду и притянул к себе. Заговорил быстро и громко, брызжа слюной в лицо Батюшки.

- Ты веру несешь? Ты? Когда дохлых котят отпеваешь? Или когда «Во имя Отца и Сына и Святого духа!» орешь под водку на свадьбе? Или джипы браткам освящаешь? Ты тупо наживаешься. Понял? Ты клоун. А мы тебя наказываем. За жадность! Че, не помнишь, что это грех? Да ты за триста баксов крысу крестишь! Вера... Да кто ты такой, бля? Чтобы Богом прикрываться?

- Послушайте, - Отец Сергий высвободил бороду и сделал шаг назад. – В чем мой грех? В том, что навстречу людям иду? Не смейте так со мной разговаривать! У каждого свой путь. Идите с миром. Сами знаете мой авторитет в районе. Вас обоих завтра живыми закопают. А я отпевать откажусь. Кто закопает – думаю объяснять не надо. Если вы оба сейчас уйдете, я сделаю вид, что ничего не произошло. А нет – пеняйте на себя. До свиданья, молодые люди.

- Ты че? Авторитетами грозить будешь? – к Батюшке направлялся второй грабитель. – Я тебя ща сам тут кончу, закопаю и отпою, бля.

- Леха не лезь. – Голубоглазый рукой отстранил напарника. – Это мой базар. Я тебе говорил. Пойди дверь посторожи.

Гнев грабителя прошел. Как будто ничего и не было. Опять непробиваемое спокойствие.

- Никто меня никуда не закопает. А у тебя есть выбор. Или ты завтра встречаешь Рождество без денег, или праздника у тебя не будет вообще. У меня по жизни только один авторитет – Господь Бог. Другие меня не интересуют. Особенно те, которые закапывают. Мы – беспредельщики, знаешь кто это? У кого правил нет никаких. Так что тебе соскочить не светит. Пошли!

Отцу Сергию ничего не оставалось, как пройти в сопровождении двух парней в кожаных куртках до своего жилища. Шли они молча, и Батюшка просчитывал варианты как сохранить свои деньги. Сила была не на его стороне, красноречие не приносило эффекта. Молча они добрались до дома, зашли в скромно обставленную гостинную, в которой стоял тот самый шкаф со спрятанными деньгами. Священнослужитель решил предпринять последнюю попытку.

- Ну зачем вам это нужно? Я же человек со связями, и финансов у меня не так много, как у бизнесменов. Разве вам нужны большие последствия за такие маленькие деньги?

- Бабло гони и хватит трещать! – Ответил тот, кого назвали Лехой. Его сразу же пресек подельник.

- Думаешь из-за бабла я к тебе пришел? Да нах оно мне? Я б коммерса грабанул, если б в бабках дело было. В тебе херня. Ты людскую веру в баксы переводишь. У тебя на все ценники. Принципы где? Я помню когда на малолетку попал, там был Батюшка. Нам, сопливым отморозкам, открывал истинную веру в Господа. Раскаянье и прощение. Понимаешь? Я ему исповедовался. Он для меня на те восемь лет вторым отцом стал. А ты что делаешь? Ты сервис продаешь. Машину освятить, на свадьбе попеть, скинхеда крестить, пристреленного бандюка отпеть – это все ты. Я после отсидки, с благословления Батюшки, хотел духовное образование получить. Не приняли. А я раскаялся. Хотел другим стать. Тебя взяли. Сам-то понимаешь, что ты коммерс? Только хуже. Налоги не платишь, прикрываешься верой и принципов у тебя нет. Бабло твое забираю чтобы понял ошибку. И последствий не боюсь. Я за идею. Ясно?

- А ты думаешь, что вот сейчас я отдам тебе деньги и все будет по-другому? Почему ты меня вообще обвиняешь? Я тебе что плохое сделал? Сервис я продаю... Кто тебе такое сказал? И по какому праву ты вообще решил меня наказывать? Ты кто? Господь Бог? Для меня все люди равны. Делаю что умею, как умею. Это грех, когда труд оплачивается?

- Вот ты сам и сказал. Труд. Не вера, не призвание, не помощь, а труд. Ты трудишься там, где надо верить... Бля, сколько раз одно и тоже повторять? За триста баксов ты наобещаешь что угодно. Штук за пять ты и стриптиз в Храме организуешь. Вот этим ты меня и обидел. Тем что ты продаешь то святое, что во мне еще хоть как-то осталось. За то, что своему Батюшке я готов исповедаться. Он будет меня слушать, чувствовать и поймет. А потом поможет. Ты же тупо возьмешь бабки и скажешь мне то, что я хочу слышать. Ты мою веру оскорбил.

Отец Сергий застыл. Ни разу в голову ему не приходила мысль, что он что-то делает неправильно. Но что-то в его голове повернулось. Он сел на диван. Скромный потертый бордовый диван. Упер руки в колени. Неприязнь к грабителям прошла. Остались только мысли о себе. Об обвинениях в его адрес. Начал он тихо и медленно.

- А разве это неправильно давать людям то, чего они хотят? Разве неправильно? Да, я говорю людям то, что они хотят услышать. Но разве они не раскаиваются, если приходят ко мне? Они же за прощением приходят, зовут...

- Вспомни, сколько раз ты трудился на свадьбах коммерсов за бабло, и сколько на деревенских свадьбах? Вспомни сколько раз отпускал грехи за просто так? Ты ж магазин устроил. Прощение тем, у кого бабла больше.

- Так ведь все так!

- Неа... Я за двадцать километров езжу, в деревенскую церковь. И хрень в том, что и среди Батюшек случаются такие как ты – меркантильные карьеристы. А на веру тебе положить. Заметь, как ты взбеленился, когда я с тебя бабла потребовал. Причем, не церковного, а твоего. Ты и щас надеешься соскочить. Мой деревенский батюшка что скажет? Деньги – бумага. А вот ты не согласен.

- Деньги – бумага... Деньги – бумага... Наверное, ты прав. Совсем мирским я стал. А может, и всегда был. – Он направился к шкафу. Все еще сомневаясь, в глубоких мыслях о самом себе, о том, что наврное, сделал что-то не так. Да нет. Все его друзья по семинарии были такими же как он. Все мечтали о приходе в хорошем месте, о щедрых пожертвованиях. Отец Сергий распахнул шкаф, вытащил свои накопления из-под груды носок, и протянул грабителю. Всего было пачек двадцать сотенных купюр, перетянутых резинкой. Батюшка полагал, что не меньше ста пятидесьти тысяч долларов.

- Молодец, - бандит ухмыльнулся и забрал все деньги из рук священнослужителя. – Водка есть?

- Что?

- Я спрашиваю, водка есть?

- Да.

- Доставай.

Не поняв куда ведет грабитель, Отец Сергий машинально выудил из шкафа бутылку «Абсолюта».

- А теперь пошли во двор. И водку не забудь.

Ошарашенный Батюшка понял, что его ожидает самое худьшее. В подтверждении этому подал голос Леха.

- Ну че, Толян, валим его по-быстрому и уебываем?

- Ты тупой? Кого валить собрался?

- Не... ну я думал...

- Говорил тебе – мой базар. Ща поймешь.

Они вышли во двор. Тщательно очищенный от снега ухоженный дворик был скрыт от окружающего мира забором. Отойдя на приличное расстояние от дома, Толян кинул деньги на землю и взял из рук Отца Сергия водку. Снял крышку и сделал добрый глоток. Вдруг резким движением перевернул бутылку и вылил все содержимое на деньги. Потом засунул руку в карман, вытащил зажигалку и протянул священнослужителю.

- Поджигай! – Властно сказал грабитель

- Что поджигать? – Сергей опешил.

- Бабло свое, что еще? – Толян улыбнулся.

- Зачем?

- Пусть горит. Я говорил, что не в бабках дело. Просто объяснить тебе хотел кое-что. Так что жги.

Вдруг прорезался Лехин голос.

- Толян, ты охуел? Мы эту суку месяц пасли, а ты сто штук запалить хочешь??? Не...

Он не договорил. Резкий удар в челюсть от подельника отправил его в нокаут.

- Жги! – Батюшка трясущимися руками поднес горящую зажигалку к деньгам... На холоде даже водка не помогла бумаге хорошо разгореться. Пламя вяло занялось. Толян улыбался, а Отец Сергий задумчиво смотрел на огонь. Да... Просто бумага. Она горела, унося с собой земные желания. Все яснее до него стал доходить смысл слов грабителя. Да, коммерция. Да, услуги... Он чувствовал, что к нему приходит освобождение от какого-то груза. Как-будто он исповедался, признался в чем-то важном, и... Грех уходит. Как купюра, сворачиваясь пеплом.

Тишину мыслей прервал выстрел. Батюшка вздрогнул и оторвал взгляд от огня. Толян падал на землю. Сергей увидел Леху с пистолетом в руке. Он целился в него. Все как в замедленной съемке. Вторая пуля вошла в тело священнослужителя. Отец Сергий понял, что ноги его не держат. Удара о землю он не почувствовал. Было тепло и больно. Бандит, на ходу запихивая пистолет за пояс, прыгнул к костру, схватил пачки денег, не охваченные огнем и побежал куда-то. Под Батюшкой расползалось липкое кровавое пятно. Он смотрел на полусожженые купюры, как они тлеют, а холодный ветер разносит пепел по двору. Больше ничего не имело значения. Просто тепло и больно, но, наверное, груз меркантильности был больнее пули в груди. Чувство облегчения, глубокого вздоха, искренней улыбки и безмерной любви к Богу заняли все мысли. Это было что-то новое, чего Батюшка не знал раньше.

- Отец Сергий, - хриплым голосом позвал Толян. Повернув голову, Сергей рассмотрел грабителя. Он лежал на спине метрах в двух от него. – Прости меня. Я так не хотел. Просто объяснить хотел. Я знал, что ты хороший мужик, пацаны говорили. Думал, сожжешь бабло – дойдет, что ты не то делаешь. Я сам измениться хотел. После малолетки думал начать все с начала, а вышло, что никому я не нужен...

- Это ты меня прости. Я был не прав. Спасибо тебе. Да, дошло. Жалко только, что вот так...

- Прочти молитву? – Голос Толяна был тихим.

- Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
яко же и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.

Единственная молитва, которую Отец Сергий помнил наизусть. Впервые он ее понял.

Пришло утро... На столе у Патриарха в папке «На подпись» лежала бумага о переводе Отца Сергия в Лондон. Сестра Толяна готовила салат «Оливье». Леха ехал по МКАДу на угнанной «Шестерке». Страна готовилась встретить Рождество. Две души летели, наверное, в рай.

Дикий Архидей. Литпром.