Джонни растерянно хлопал редкими, но длинными ресницами гипнотизируя закрывшуюся за женой дверь. В его взгляде туманилась тоска вселенского масштаба. Такого предательства он не ожидал. Вот так, хлопнуть дверью умеют лишь те, кого мы действительно любим. Чтоб отдалось не в ушах и стенах, а в душе.

Будучи невольным свидетелем разыгравшейся трагедии, я попытался его успокоить.

- Не расстраивайся, старичок, они все такие. Уходят, а мы остаемся с разбитым сердцем. Теряемся во времени и пространстве. Они не понимают, что вот так, щелкнув замком, убивают частицу любви. Они не замечают наших страданий. Они, являясь для нас центром мироздания, не сознают, что, уходя, убирают из под нас опору и то, что делает нашу жизнь осмысленной, лишают нас цели и смысла существования. Лишают нас самой жизни. Жестокие и коварные. Мы для них инструмент. Мы для них очередная ступенька на пути к их непонятному и, скорее всего, мифическому женскому счастью. Использовав, они отбрасывают нас как обертку от цветов, как фантик, как скорлупу. Они даже не утруждаются как-то облагородить или замаскировать свое преступление. Они вытирают об нас ноги и уходят.

Джонни явно меня не слушал молча стоя перед дверью и ловя любые звуки из-за нее. «Вдруг вернется», читалось в его глазах. Я не мог спокойно смотреть на его переживания и продолжил:

- А чего ты, собственно страдаешь? Что ты видел от нее хорошего? Жратва – сплошная преснятина. Иногда перепадет что-то вкусненькое, что гости не доели, а для тебя это уже праздник. А когда она тебе последний раз хоть какую-то обновку покупала? Не помнишь? А ты сам себе? Тоже не можешь припомнить? А когда она тебя последний раз обнимала, так чтоб с нежностью и лаской, а не в качестве похвалы за какую-нибудь глупость, которую ты и так бы сделал? Вы с ней хоть раз просто гуляли, а не шли вместе в гости? Вы хоть раз просто проговорили вдвоем целый вечер? Нет, нет и нет. Она не заслуживает твоего такого к ней отношения. Я бы на твоем месте уже давно бы плюнул на нее и не ждал ничего хорошего, вообще, перестал бы ожидать от женщин чего-то большего, чем банальный недосоленный борщ. И ты знаешь, старик, я рад, что не на твоем месте. Я бы такого не смог пережить. Уже давно бы психанул и свалил бы куда подальше. Ну, посмотри на себя, ты здоровый красавец! Брюнет! На тебя оглядываются все женщины от трех до ста трех лет. Да если бы я получал столько улыбок, я бы уже давно разбил сердца половине женщин Земли. А ты уцепился за неё как какой-то уличный пес за нерадивую дворничиху, за которой можно подобрать недоубранные объедки…
Начни ценить себя! Скажи себе, что ты достоин большего, и тогда, никакая, хлопающая дверьми, зараза не сможет выдавить из тебя и слезинки. Это они будут кусать локти, расставаясь с тобой даже на минуту.

И вообще, что ты паришься? В конце концов, это моя жена ушла! Да и вернется она через двадцать минут. Сходит в магазин и вернется.

Я затушил сигарету, отхлебнул начавший остывать кофе, а Джонни сложил лапы с такой элегантностью, на которую способны только чистокровные бернцы и продолжил влюблено пялиться на дверь.