Пожалуй, общего у нас -- только зубы и ногти, скорее -- одни зубы. Остальное мне не принадлежит и показывать это остальное не время, а торопить события -- не в моих силах.

Я осторожно провожу пальцем по скуле (скулы у меня малозаметные, но рука находит их безошибочно) и чувствую еле заметный бесцветный пушок, больше ничего. Но стоит нажать посильнее, и сквозь несколько миллиметров кожи я ощущаю настоящую скулу -- твердую границу Его тела.

Он -- реальность, данная мне в осязании, почти исключительно в осязании (не относиться же серьезно к этим высовывающимся из меня твердым пластинкам) -- а ведь увидеть Его целиком во весь Его почти двухметровый рост не составило бы никакого труда -- стоит лишь зайти в районную поликлинику...

Ха! Он думает, что увидев меня на экране рентгенолога, сможет убедиться в своей власти. Пускай, я не гордый. Если братишка хочет потешить самолюбие -- его дело: я уже наизусть выучил все эти дешевые штучки. Братишка... а ведь это -- почти правда, росли-то мы вместе, сроднились теснее близнецов. Он еще ничего не соображал, а я уже делал что хотел, играя им как марионеткой -- и сопротивляться мне он не сможет никогда...

Я поднимаю руку и с удовольствием осознаю свое главенство. Он не оказывает мне ни малейшего сопротивления, взмах руки -- моей руки -- неостановим как вздох. Я знаю. Он терпелив. Он может притворяться бесконечно: торопиться некуда, в конце концов. Его время настанет. Тогда Он стряхнет меня, словно изветшавшую одежду, и восстанет для своей таящейся во мраке, непостижимой для нас жизни, свидетелем которой мне быть не дано... Но пока хозяин -- я. Конечно, я могу еще нанести Ему неотразимый удар; пламя очистит обоих, смывая наши следы с затвердевшей корки планеты -- но Он знает: я не стану этого делать. Горе побежденным; я слаб и хочу верить, что в тот мир, где уже не будет меня, я все же сумею проползти своим вторым Я -- а пробравшись туда, я не буду беспокоиться уже ни о чем...

Он идет и мне приходится повиноваться. не стоит раньше времени его беспокоить: он слишком жалок. К тому же я слишком крепко скроен и не смог бы помешать его планам внезапно ломающейся ногой или распадающимся черепом. Ну так и черт с ним! Мне довольно и того, что я проникаю в него целиком, оставляя в его собственность только смешно выпирающий зад да появившийся в последнее время животик. Да, все было бы хорошо, но мне все чаще приходит в голову... нет, приходит в голову ему, а мне... мне просто думается, что он не так прост, как я всегда считал. Действительно, что с того, что я контролируя каждый его вдох, обнимая собой его легкие? Что с того, что его мозг, словно в клетке, заперт в моих костях? Как ловко он пробрался в мое нутро, так словно пророс в меня и прижился во мне! Временами я не понимаю, кто в ком обитает, кто из нас хозяин, а кто жилец. Мерзавец! Мне, которому суждено топтать его прах, приходится каждое мгновение трепетать от страха... но нет, нет -- он никогда не решится... ведь не решишься?..

...вопрос. Надоел! Кстати, мне отлично известно, что чувство, будто тобой управляют -- вернейший признак шизофрении. Но, право, -- шиза не самый плохой выход из этого мира, где все живут лишь затем, чтобы выпустить на волю живущего в них скелетика... Я согласен, согласен помешаться -- по крайней мере Ему придется ждать еще сколько-то лет, прежде чем все окажется в Его власти... Мы еще подождем...

(с) А.Лежнев