Очень тяжело прощать, особенно если еще больно, это понятно, но почему так трудно, просто невозможно, просить прощенья… и как важно иногда вовремя попросить это блядское прощенье…

28 февраля 2009 года, высота 10000 метров, температура за бортом -50 градусов, крашенные блондинки-стюардессы раздают конфеты и фирменные улыбки авиакомпании. Боинг 767 доставляет меня в столицу нашей родины Москву через 7000 км. снежного покрывала этой пресловутой родины…завтра прощёное воскресенье… с мыслью о придурке проектировавшем кресла этого Боинга я все таки засыпаю …

Мне 12 лет. Я лежу на кровати и ненавидяще-неотрывно сверлю взглядом  извёстку потолка. Отец сидит рядом на краю с глазами осужденного на смертную казнь за 10 минут до исполнения приговора, и умоляюще пытается поймать мой взгляд.
- Ты поймёшь, сынок, … ты вырастешь и всё поймёшь…
Но я унижающе холоден и непреступен, как Брестская крепость. Не дождавшись в ответ ни звука, ни взгляда молча уходит.
- Что я пойму?! Что ты, слизняк, «променял на бутылку семью, и троих детей» (эта хлёсткая фраза явно не была рождена в моём детском мозгу, но как клещ неотрывно впиталась в него извне, неизвестно откуда)… Нет, я этого НИКОГДА не пойму!!!… предатель … сука…
Это был очередной и последний раз, когда мои папа и мама разводились. История их разводов уходит корнями  в то далёкое детство, когда видя, ещё ничего не понимаешь, и просто боишься… до стука зубов…
После очередного развода и последующего перемирия я, в отличие от мамы и младшего брата, не вернулся домой, остался жить у бабушки и месяца три не поддавался ни на какие уговоры о возвращении - предателю не было прощения.
Отец подкараулил меня возле школы, пытался поговорить, объяснить что-то, совал мне в карманы яблоки… я начал орать и убежал. На бегу вытаскивал из карманов и отшвыривал его яблоки, как ядовитых лягушек или змей - предателю не было прощения.

Дети они как губки впитывают в себя всё. Их не надо учить любить или не любить, уважать или не уважать, им не надо ничего говорить, они улавливают отношение ко всему рядом живущих взрослых, по брошенному взгляду, усмешке, жесту. Они не просто пустые сосуды, которые легко наполнить непонятно чем, они пылесосы, бешено всасывающие в себя всё окружающее и раскладывающие в своём мозгу по полочкам. И разложив что-то один раз уже не в силах переместить на другое место. У них всё быстрее, это физиология, пульс бьётся чаще, мозг соображает быстрее, спросите любого детского врача, и он подтвердит, у них всё как у взрослых только на много быстрее. Потому, детский врач вылечит любого взрослого, а взрослый и браться за ребёнка побоится.
Они очень логичны и жестоки, потому, что мир для них ясен – на этой полке лежит то, что «хорошо», а вот здесь «плохо».

И что бы, все таки, что то переместилось на этих полках, нужно стать взрослым… нужно пожить долго… так долго, что бы предали верные друзья, со стальным равнодушием ушли любимые женщины, и обожаемые тобой дети плюнули в твою сторону…

Высота 10000 метров, температура за бортом -50 градусов, другие стюардессы раздают конфеты и фирменные улыбки другой авиакомпании, Боинг 767 доставляет меня домой через 7000 км. снежного покрывала… отец возвращается со мной, только… в багажном отделении… в цинковом ящике…  и в его проездных документах вместо фамилии имени отчества  значится – груз 200…

Его отпевали в прощёное воскресенье… я сказал ему – ПРОСТИ… я не знаю, был ли в этом какой-то смысл… но я скажу еще раз…
НУ, ПРОСТИ ТЫ МЕНЯ, ОТЕЦ, ЗА ЭТИ ЯБЛОКИ…

*      *      *

И вы простите меня, родственники в смешной стране Украине, но я не мог его не забрать…