"...голова жила, отделённая от тела, самостоятельной и
сознательной жизнью..."

"Голова профессора Доуэля", A. Беляев


В жизни каждого репортёра может наступить момент, когда из простого ведущего колонки - "Новости зоопарка" ты поднимаешься до уровня мэтра журналистики, и твоё освещение события чрезвычайной важности появляется на первой полосе, или ты отправляешься на интервью с очередной звездой, неважно, политической или театральной сцены. Главное - почувствовать этот момент и не упустить его. Оказаться в правильном месте в нужное время - коктейль из интуиции и удачи.

Не знаю, что занесло меня в кабинет главного редактора, первое или второе, но факт остаётся фактом: мне было поручено познакомиться с боцманом корабля "Золото Нибелунгов". Единственным оставшимся в живых свидетелем того злосчастного путешествия за сокровищами.

Около полугода назад большое и хорошо оснащённое судно, зафрахтованное в Брисбэйне, вышло из порта, чтoбы добраться до одного таинственного архипелага в Океании, расположенного где-то среди Соломоновых островов. "Золото Нибелунгов" так и не вернулся обратно: после заявления о найденных драгоценностях и золотых слитков, покоящихся на дне, корабль наскочил на мину, оставшуюся со времён войны за независимость. "Золото Нибелунгов" навсегда исчез с командой, а на месте происшествия нашли одного из членов экипажа. Боцмана со странной фамилией Сильновонь. Василий Иванович Сильновонь. К сожалению, он был в таком состоянии, что не мог дать никакого разъяснения на тот момент...

...и вот сегодня, после долгой, как я понимал, восстановительной терапии боцман был готов дать заявлении для прессы, а запротоколировать сиё событие откомандировали меня. Ура!

Величественное здание института нейрофизиологии. Прохладное мраморное фойе. Охрана. Заказанный пропуск на одно, моё, лицо. Кабинет зав отделением экспериментальной нейро-хирургии Армена Долбоянца.

Я сидел напротив хозяина кабинета, а тот что-то не спешил представить меня выздоравливающему. Долбоянц побарабанил пальцами по столу и вздохнул.

-- Я хотел бы прояснить для начала некоторые детали, - подбирая слова, начал он, - надеюсь на вашу порядочность и на то, что вы корректно подадите материал для широкой публики. Лишний резонанс, знаете ли...

Заведующий поводил из стороны в сторону своим замечательным носом, куда наверно ушли все его нереализованные амбиции, и спросил, в курсе ли вообще я, на каком уровне сейчас находится, как он выразился, "регенерационная инженерия организма". Я не был в курсе.

-- Хорошо, - Долбоянц поднялся из за стола и натянул висевший тут же белый халат, - я по дороге расскажу вам тот минимум, который вам необходим, прежде чем вы сможете посетить... - тут он на секунду замялся, - нашего пациента...

Мы вышли из кабинета заведующего и направились в корпус "Б", где находился боцман.

-- Понимаете, уважаемый, в настоящее время только огромные средства предоставленные нам... - в последнюю секунду учёный прикусил язык, - предоставленные нам заинтересованными лицами, позволили провести первую уникальную операцию по... хм.. по возрождению к жизни... э... слишком сильно пострадавшего организма. До этого мы не делали ничего подобного.

Я проверил диктофон. Кассета медленно вращалась. Красный рычажок "Rec" стоял в позиции "Оn".

-- Понимаете, то что мы получили для работы, нельзя уже было назвать человеком, это был, скорее, био-материал, составляющий человека - Отдельные части тела, один глаз, уши и полушарие мозга.

-- Вы хотите сказать, что боцман был биологически мёртв, - проявил я осведомлённость в терминологии.

-- И да, и нет, - ответил мой собеседник, показывая приглашающим жестом, что нам надо сворачивать направо, - он был нежизнеспособен, но нам удалось частично восстановить его мозг. Не весь, правда. Нам, вернее лицам спонсирующим наш... э... проект, было важно сохранить профессиональные знания моряка... Хирургам повезло спасти один из затылочных зрительных бугров, служащих для получения информаци, поступающей через оставшийся глаз, кое-какие лобные части мозга, в которых хранились привычки, ну и конечно, участок, отвечающий за самосохранение организма. Без него мозговое вещество просто откажется работать - посылать сигнал для вдоха-выдоха и так далее...

-- Понятно, - кивнул я, подходя следом за Долбоянцом к серебристой и внушительной двери, - им нужен проводник...

-- Да, несомненно, - обернулся мой провожатый, взявшись за ручку двери.

Он медлил.

-- Тут вот ещё что, - странно было видеть столь именитого учёного мужа в замешательстве, - как бы вам сказать... мы всё-таки ещё живём не в мире фантастики, - он развёл руками, - нет ещё возможности взять часть серого вещества и просто положить его в колбу с физиологическим раствором, снимая и расшифровывая мысли... всё намного проще... и сложнее...

-- Вы хотите сказать, что пересадили его мозг? - я уже представил животное, собаку (сказалась классика Булгакова), с мозгом человека, храбро ведущую повторную экспедицию...

-- Нет, нет, ну что вы, - рассмеялся заведующий, - это всё в будущем, просто для того чтобы органы, особенно такая нежная часть как мозг, функционировали, им нужен родной организм, натуральная среда обитания. Любая приемлимая по размеру часть тела, которая сможет держать элемент мозга... в себе...

-- И какую же часть выбрали вы? - гадал я.

-- Ну нам не из чего было особенно выбирать, - ответил Долбоянц и открыл дверь.

Сначала я ничего не понял. Присмотрелся. На широком столе под светом 200ваттной лампочки стояла подставка, на которой удобно расположилась покрытая рыжим волосом задница боцмана, в которую был теперь вживлён его мозг.

На боках этой удачно сохранившейся части моряка была пришита пара ушей, а с самого верха конструкции на меня сурово уставился синий и одинокий глаз морского волка.

Армен Долбоянц подошёл к столу. Сначала его рука сама по себе хотела дружески хлопнуть боцмана, уже даже слегка поднялась, но заведующий вовремя спохватился о том, что это может быть истолковано двояко, и руку опустил.

Встав в позу лектора слева от рыжего зада, хотя правильно называть это всё таки боцманом - ведь, как-никак, это был человек, профессор Долбоянц взял официальный тон.

-- Обратите внимание, что пациент, Василий Иванович Сильновонь, обладает возможностью видеть и слышать. Правда слуховой механизм в зад... в пациенте сделан японской фирмой "Наебаси". Нам так же удалось сконструировать искусственные голосовые связки. Василий Иванович уже даже может говорить. Пока правда немного....

Учёный с любовью посмотрел на своего подопечного, глаз Сильновони, цвета морских глубин, гордо, не мигая, смотрел со своего рыжего и гладкого постамента, разделённого вертикальной щелью.

-- Скажите, Василий Иванович, вы уже освоились в своём новом ... э.. э... теле ? - обратился я к боцману.

Вы когда нибудь слышали, как говорят по-русски американцы, эстонцы или китайцы? То есть люди, для которых русский язык родным не является. Правильно, они говорят не так чисто, как мы: привыкли выговаривать другие звуки на своём родном языке... точно так же и моряк Сильновонь говорил с акцентом, присущем тому месту, где теперь находился его мозг.

Спасибо, что он хотя бы не плевался при разговоре.

-- Пфрррекрасно себя чувствуююююююю, - ответил Василий Иванович. Интересно то, что стороны его "рта" двигались не вверх-вниз, как наши губы, а расходились немного шире в стороны или узко сжимались.

-- Вы готовы отправиться в повторную экспедицию? - задал я следующий вопрос.

-- Тююю пф-пф-пф, конеффффно готоффффтрррррр, - ответил моряк гордо и подмигнул.

-- Не расскажете ли вы нашим читателям, как произошло крушение? - поинтересовался я.

-- Запфпфпфросто ! - ответил Василий Иванович и подмигнул уже Долбоянцу, -дайтте мою тпрутпруупфпфпбочку.

Я не понял, что он попросил, но Армен уже имел опыт общения с боцманом - он бросился в другую комнату и принёс оттуда курительную трубку. Ему же и пришлось её раскурить. Я надеялся, что каждый раз боцману приносят свежую трубку, иначе, я бы лично побрезговал.

Теперь Армен Долбоянц стоял рядом с моим визави и время от времени подносил короткий мундштук трубки к ... к месту куда он её вставлял, в общем.

Интересно, промелькнуло у меня в голове, как я выгляжу со стороны - взрослый мужик с диктофоном, стоящий напротив жопы с ушами, пускающей клубы табачного дыма и важно затягивающейся подносимой поминутно трубкой.

Рассказ у боцмана вышел неубедительный. То ли он от рождения не обладал даром рассказчика, то ли его новая личина наложила отпечаток, а может он ещё просто не освоился co своим речевым аппаратом. Но кроме ругательств, перемежаемых Пфрррр, ПФФФФФ и Пиюююють, я ничего не разобрал.

Вежливо попрощавшись с боцманом и Арменом Долбоянцом и, взявши с последнего обещание о том, что он обязательно уведомит меня, когда Василий Иванович Сильновонь вновь отправится в плавание, я откланялся.

Прошло без малого три месяца, а заведующий отделением института так и не позвонил. Неужели боцман скончался, гадал я, представляя похороны задницы в небольшом, специально сварганенном, гробике.

В конце апреля я позвонил сам.

-- Да, да, я вас узнал, - как-то невесело ответил мне Армен Долбоянц после того, как я представился.

-- Ну, как наш морской волк? Когда идём в плавание? - спросил я.

-- Да вы понимаете, - интеллигенто замялся учёный, - я думаю, ничего не получится. Нет, нет, Василий Сильновонь жив, - предвосхитил мой следующий вопрос собеседник, - но тут загвоздка другого рода. Те места, куда они должны были плыть, насыщены таким количеством инфекционных тропических бактерий, что надо сделать не меньше двадцати прививок...

-- Так в чём же дело! - воскликнул я, - разве у нас недостача в сыворотках?

-- Нет, нет, - заверил меня Армен, - с сыворотками у нас порядок. Просто боцман... - Долбоянц сделал паузу, - боцман очень смелый парень, но в своём новом обличии он ужасно боится уколов...