Свидание было назначено ровно на двенадцать. Алексей Подшипкин появился чуть раньше намеченного срока. Уже минут пять, как он стоял на этой аллее знакомого ему до боли в печёнках парка. Алексей держал руки в карманах, и даже от этого, привычного с детства, жеста ему становилось намного спокойней. Его соглядатай, исполинского роста лысый мужик неприятной наружности, индифферентно стоял метрах в тридцати и делал вид, что он тут вообще не при чём.

И тут Алексей их увидел. К нему на встречу медленно и нерешительно двигались Галина с Артёмкой - eго жена и сын. Тоненькая женщина прижимала к себе белобрысую голову мальчика, а тот, как-то неуверенно, но без особого испуга, смотрел из под материнской ладони на отца.

Как будто не было этих десяти лет, что они не виделись.

Наконец они подошли друг к другу. И Подшипкин понял, что не знает как начать разговор. Он очень их любил, очень, но молчал, пытаясь протолкнуть в горло ватный ком родившийся у него в глотке.

-- Здравствуй, Лёша, - первой сказала Галина и провела ладонью по щеке Алексея, - как ты...
-- Здравствуй, Гал, - ответил ей Подшипкин и наклонился к сыну, - а ты как, ковбой ? - потрепал его по волосам.

Мальчик не ответил, лишь настороженно смотрел Алексею в глаза.

-- Как тебе "наш" парк ? - Галина взяла мужа под руку и они не спеша двинулись по растрескавшимуся асфальту, Артёмка обнял маму с другой стороны и прижался головой к её бедру. Таким шестиногим существом бывшая семья двинулась под цветущие июньские липы.

Впереди, с той же скоростью, двигался Галкин охранник, молодой высокий кадр с военной выправкой. На широких плечах белый парусиновый пиджак. В кильватере топал соглядатай Алексея.

-- Ну как ты, Гал, - спросил Подшипкин и тут же поправился, - как вы ? Тяжело ?
-- Да нет, чего уж тяжёлого, - вздохнула женщина, - в деньгах нужды нет, всё есть...но Люсик, - она назвала его так же как называла раньше, когда они только встречались под этими же самыми липами, но были ещё студентами, - мне тоскливо, понимаешь, а пацану нужен отец...

Подшипкин промолчал, он всё понимал и возразить ему было нечего.

Они прошли ещё немного молча. Алексею было достаточно чувствовать свою семью рядом, но ему казалось, что Галине хочется поговорить.

-- Артёмка, а ты чего смурной такой ? - фальшиво бодро обратился он к сыну.
-- Да нет, пап, я обычный, - мальчик выглянул из за матери и задрал голову к отцу, щурясь от солнца. На нежной шее розовела полоска от шнурка амулета.

-- А помнишь... - кто-то начал первым и уже после этого плотины отчуждённости рухнули и они, перебивая друг друга, бросились в воспоминания. В общие воспоминания, конечно.

И даже не заметили как свидание подошло к концу.

Сначала их догнал алексеев хвост.

-- Слышь, Подшипкин, закругляйся, - пробасил ему в ухо злой голос, - четверть часа у тебя...

И тут же притормозил "военный", - Галина, Артём, у вас ещё пятнадцать минут в распоряжении, - с вежливым полупоклоном негромко отрапоратавал он.

Семья, бывшая семья, остановилась.

Теперь они уже стояли кружком и трогали друг друга за плечи, руки, волосы, стараясь сохранить эту память на случай если им не удастся добиться больше свиданий.

-- Люсик, Люсик, - как-то надрывно и безнадёжно воскликнула Галина, - ну зачем ? Зачем ты это сдeлал, а? - в глазах её показались давно и с трудом удерживаемые слёзы.

А Лёха грустно глядел и молчал. Он сам не мог ответить себе на этот вопрос.

-- Любил я тебя очень, - проговорил он, - ревность, мать её, - он в сердцах стукнул кулаком по своей ладони, - не знаю, Галь, нашло на меня, что-то. Прямо как темнота упала....

-- Эх ты, Отелло, - горько-горько ответила ему жена и, встав на цыпочки, легко поцеловала его в щёку.

Артёмка вдруг заплакал.

Они постояли обнявшись. Tут "военный" сделал им знак. Никто не отреагировал. Тогда он очень вежливо, но настоятельно отделил Галину с сыном от мужа и, мягко придерживая их за локти, потянул вперёд.

Подшипкин по инерции сделал несколько шагов за ними, но тут тяжёлая рука легла ему на плечо и грубый знакомый голос рявкнул - Куда, тварь ? Не положено.

Алексей даже не обернулся - он смотрел на две фигурки уводимые от него "военным". Когда они отошли ещё Артёмка обернулся...

-- Па-а-а-а-па, ты ещё придёшь ? - закричал мальчик и Галина тоже обернулась, посмотрела на мужа из под руки.

-- Приду, сын, приду... - хотел крикнуть ему в ответ Алексей Подшипкин, но промолчал: в эту секунду смолкли птицы, перестали доноситься с улицы гудки машин и голоса, потемнело, от наползшей на солнце грозовой тучи, небо. Всё замерло.

Из тучи к земле протянулся тонкий луч света. У самой земли он расширился и превратился в подобие эфемерной лестницы, на которую ступила Галина и Артём. За ними следовал "военный", только он уже очень мало походил на человека.

Невидимый эскалатор поднимал три фигуры всё выше и выше, уже почти скрылись в туче галины плечи, последний раз обернулся на отца мальчик, что-то крикнул наверное, но Алексей не слышал...

Опять запели птицы, прорвался летний шум улицы, пошли прохожие. Никто не заметил нескольких минут, вырванных из времени и пространства. Никто кроме Подшипкина и его спутника. А тот о себе напомнил ощутимым толчком в спину.

-- Хули встал как поц, шевели поршнями, - отдал команду провожатый и Алексей зашевелил.

Он шёл и гнал от себя воспоминания, но они, как мухи на дерьмо, продолжали атаковать его уставший от испытанных эмоций мозг.

Десять лет назад он в приступе необоснованной ревности ворвался в квартиру и, плохо владея собой, накинулся на Галу, вышедшую его встречать.

Вместо того, чтобы обнять женщину, он одним движением выдернул у неё из халата поясок, накинул на длинную шею и потянул. Хрипя, Галина попыталась высвободиться, но всё было напрасно - от природы сильному Подшипкину ревность удесятерила силы. Галины глаза в немой муке вылезли из орбит, ноги шаркали по паркету, руки всё слабее били по плечам мужа.

За секунду до смерти женщина не удержала в себе мочу и по красивым ногам побежали светлые струйки, оставляя за собой мокрые дорожки.

От содеянного у Алексея наступило полное затмение разума и он уже не помнил как бросился на своего десятилетнего сына, выскочившего на шум в прихожую, и схватил его за болтающийся на шейке амулет. Не рассчитал.

Он не хотел убивать. Так получилось.

Был скорый и справедливый суд. Потом Подшипкина расстреляли.

...провожатый прервал воспоминания Алексея. Они стояли под большим кустом шиповника. Вокруг никого не было. И опять, совсем на непродолжительное время всё замерло и остановилось. Застыло чёрно-белой фотографией.

Крепко схватив Алексея за шкирку, лысый исполин, который впрочем уже был не лыс, а покрыт бурой короткой шестью, топнул ногой, асфальт расступился и они прыгнули в тёмно красную бездонную темноту.

Алексей при жизни был очень неплохим программистом и потому по новому адрессу он тоже нашёл работу - везде нужен учёт.

Сидя на раскалённой электро плитке по пояс в экскреметах, Подшипкин кодировал программы по учёту вновь прибывших грешников.

За десять лет беспорочной службы без отрывов на сон или еду, ибо не было у него больше потребностей спать и кушать, Алексей заработал себе часовое свидание со своими. Другим и это редко удавалось сделать...

Ну что ж может повезёт ещё раз, - философски думал Подшипкин, раздеваясь.

Затем он залез в чан с кориченвой, тягуче плескающейся, жижей, поудобней устроился на, впившейся в задницу двухсотградусным жаром, плитке и включил компьютер.