Свою подругу Люську я люблю. Не то чтоб мне вообще никогда не хотелось задушить ее бусиками... Но намного реже, чем остальных представительниц Племени Писающих Сидя. Мысль «убила бы дуру» приходит мне в голову в основном тогда, когда Люся сама становится могильщиком своего женского счастья. И даже не могильщиком, а просто сбивает его на подлете.

Ну, представьте себе такую ситуацию: сидим мы с Люсей в кафе. Из мужчин вокруг – сплошные неликвиды. Чу! А это кто такой интересненький? Смотрю, а за соседним столиком мужчина скучает в одиночестве. Солидный, лет под пятьдесят, но бодрячком. Журнал про бизнес листает. Я Люську под столом толкнула: «Ты старых коней любишь?» Люська, дура, начинает мне буровить про любовь к животным вообще и к лошадям в частности. Я перебиваю ее заливистым хохотом. Люська вздрагивает. Я обрываю хохот и шепчу: «Улыбайся, корова, мужчины любят жизнерадостных дурочек». Люся обреченно улыбается. Минут через десять моего периодического ржания и люськиного хихиканья объект подсаживается за наш столик с бутылкой шампанского.
- Виталий, - представляется мужчина.
- А по отчеству как? – радушно интересуется Люся.
«Пиздец» - констатирую я и пинаю Люську под столом.
- Ну зачем же по отчеству? - пытаюсь спасти ситуацию.

Но Люся уже решила подробно объяснить Виталику, почему именно по отчеству:
-Нет, я не могу без отчества. Вы – мужчина в возрасте... Неудобно без отчества...
Ага, ты б еще здоровьем его внуков озаботилась, вежливая, бля...
Как вы понимаете, мужчина с нами посидел недолго.

Вот другой вопиющий случай.
Познакомились с двумя парнями. Один так себе: лысеющий блондин с комплексами, а второй – обаятельный брюнет с красивым глазами. Блондина я взяла на себя и живо заинтересовалась его профессией – аналитик отдела труда и зарплат. Брюнета оставила Люсе. Будучи в очередной раз провожаемой к столику после белого танца аналитиком труда, я увидела, что Люся и брюнет что-то живо обсуждают. «Педро... страсти... Бенисио...» - уловила я обрывки разговора.
«Уф, срослось вроде, сериалы осуждают – хороший знак».
Но не тут-то было. Не успела я сесть, как Люся затараторила:
- Вот, Юля сейчас вам скажет... Юля, Вадик говорит, что Бенисио Дель Торо снял фильм «Лабиринт страстей». А я говорю, что Бенисио Дель Торо – актер, а не режиссер. А фильм «Лабиринт страстей» снял Педро Альмодовар. А «Лабиринт» снял Гильермо Дель Торо, но не страстей, а фавна. Я права?
«Ну йоб твою мать, девочка», - подумала я.
А вслух сказала:
- Люся, ты не права. Именно Бенисио (блять) Дель (блядь) Торо (блять) снял фильм «Лабиринт (блять) страстей». Как раз Вадик совершенно прав.
И лучезарно и одобрительно улыбнулась Вадику.
Люся побледнела от такой чудовищной лжи, но не унялась:
- Юля, ну ты что? Мы ж вместе смотрели «Лабиринт Фавна», ты что, не помнишь? Да я вообще не понимаю, как их можно спутать... Да вот я сейчас Нинке Федоровой позвоню, она искусствовед, она вам докажет кто прав... Да это вообще любой интеллигентный человек знает!
Я извинилась и под предлогом всё попудрить, увлекла Люсеньку в туалет.
- Дура, - орала я из одной кабинки. – Ну что ж ты такая дура?
- Это почему это я дура? – возмущалась Люся из соседней. – Это Вадик этот дурак. Это как можно спутать Бенисио с Гильермо? Это ж он не прав!
Я не выдержала. Встала с унитаза, открыла свою кабинку, потом решительным мавашигери открыла кабинку Люси и, нависая над ней неотвратимым возмездием, шёпотом, но веско и по слогам произнесла:
- Люся, блять, прав Вадик. А знаешь почему? А потому, Люся, что это у тебя уже полгода не было мужчины. И поэтому ты сейчас быстренько сменишь выражение своего интеллектуального превосходства на лубочный лик восторженной дурочки и попытаешься спасти свой сегодняшний оргазм.
Сражённая моей логикой Люся покорно встала с унитаза, подтянула колготки, помыла руки и подталкиваемая тычками в спину, пошла к столику.
Но было поздно. Брюнет с блондином вспомнили о «неотложных делах» и, кисло поблагодарив за приятный вечер, скрылись - видимо, ушли искать покладистых поклонниц творчества Кокшонова и Крачковской. Хорошо хоть расплатились. Но оргазм был безвозвратно утерян.
Ну и как такой интеллектуалке личную жизнь устроить, я вас спрашиваю?

В тех редких случаях, когда в личной жизни Люси появлялся кто-то, хоть отдаленно напоминающий мужчину, я выкладывалась по полной: одалживала сумочки-сережки-кофточки, часами вертела ей спиральные локоны, шла гулять в дождь и слякоть, оставляя ключи от квартиры, в два ночи с неиссякаемым интересом поддерживала разговор на тему: «А как ты думаешь – он мне еще позвонит? А как ты считаешь – я ему нравлюсь? А ты думаешь – у нас с ним серьезно? А тебе не кажется, что ему лучше будет с короткой стрижкой?»
А потом, когда мимолетный любовник, после исполненного тонкими намеками разговора на тему «хорошо бы ты на мне женился», переставал быть в зоне досягаемости, я еще выслушивала рыдания под аккомпанемент песен Ирины Аллегровой и звон стаканов с водкой.
Я поняла, что Люсино одиночество дошло до критичной точки, когда она начала неуклюже кокетничать и недвусмысленно склонять к противоестественному сожительству Фрунзика, моего шоколадного такса.
Надо было что-то срочно решать.
Среди моих знакомых мужчин уже все прошли испытание Люсей. Надо было искать другие ареалы обитания этих пугливых, но полезных в хозяйстве зверьков.
Пока я раздумывала над их сезонными миграциями этих леммингов, попивая кофе в курилке, мой взгляд непроизвольно упал на существо, облюбовавшее краешек дивана и увлеченно тыкающее в кнопки мобильного. Я пригляделась - ба, да это ж мужчина! Ну, не то чтоб совсем мужчина – так, наш офисный сисадмин. Ну, на безрыбье и сисадмин – кавалер. Решено! Во-первых, неженат. Во-вторых, неизбалован женским вниманием. В-третьих... Да ну нах. И первых двух хватит.
- Мирон, а Мирон? – стараясь не спугнуть тихо позвала я.
Мирон все же вздрогнул, но овладел собой.
- Мирон, тут такое дело – компьютер у меня дома барахлит. Не посмотришь?
Услышав ключевое слово «компьютер», Мирон расправил сутулые плечи, и в глазах у него появилось осмысленное выражение и даже чувство превосходства.
- Винда слетела или материнка барахлит?
- Да шут его знает. Не включается экран и буковки там какие-то бегают непонятные...
Мирон окончательно почувствовал себя человеком.
- Ладно, гляну, - снисходительно произнес он и вразвалочку, цыкая зубом, поплёлся к себе в логово – в серверную.
Полдела было сделано.
Оставалось сломать комп и подготовить Люсю.
С компом было просто - я просто выдернула на задней панели провод монитора.
С Люсей – сложнее. И я решила действовать напрямую и спросила:
- Люська, ты когда-нибудь с сисадмином трахалась?
- Неет... – протянула Люся.
- Вооот, - многозначительно произнесла я. – А жизнь проходит...
Таким философским утверждением я создала в подсознании Люсинды сверхценность секса с сисадмином. Согласитесь – тонко?
Ну, а дальше было неинтересно – я орала, материлась, рисовала Люсе печальные перспективы потери физического здоровья от застоя крови в органах малого таза и здоровья психического от отсутствия рядом мужчины.
Порешали, одним словом.
На следующий день после работы я помчалась домой, захватив по дороге еды для сисадмина - пять бутылок пива - и Люську: чтоб не передумала.
Пока охлаждался ужин, я приводила Люсю в вид, который, по моему мнению, мог бы заинтересовать Мирона. Живых-то баб он видел нечасто и поэтому представлял их такими, какими они были в интернете на порносайтах
Посему Люсю я одела в кожаные шорты и крайне условную маечку, которая к тому же была ей маловата минимум размера на два. Накрасила губы, взъерошила прическу. Результатом осталась довольна.
А тут и Мирон поспел.
Раньше я его только со спины видела, а тут в глаза взглянула. Ничо так экземпляр. Подкормить, постричь, приодеть – вполне можно в пятницу вечером взять с собой на вокзал помочь донести передачу от тетушки из Крыжополя. Или даже в субботу ранним утром на радиорынок выйти приценится к корпусам от ламповых телевизоров «Рубин».
Люсе Мирон тоже в душу запал. Поэтому когда после третьей бутылки пива он таки обнаружил причину поломки, я, искренне его поблагодарив, предложила провести «неизвестное устройство типа женщина Люся» до дома.
И все у них завертелось. Поначалу, правда, Люсю пугало то, что она совершенно не понимает, о чем он говорит, но потом успокоилась – на сексуальную функцию оголодавшего Мирона это обстоятельство никак не влияло.
А Мирон купил себе новые джинсы и кроссовки, почти перестал грызть ногти, состриг хвостик и даже подозреваю, сменил ник. Одним словом, стал другим человеком. Насколько это вообще возможно для системного администратора.
И Люська тоже расцвела. Я любовалась делом своих рук и радовалась за подругу, хотя по вечерам, оставляя в их распоряжении свою квартиру, мне приходилось так часто задерживаться на работе, что шеф даже мне премию вручил.
Но тут Люсина мама уехала на три месяца на ЮБК поваром в кафешку. И Мирон переселился к Люсе. Дело потихоньку шло к свадебке.
Но.
Вы ж понимаете, что сейчас обязательно должно влезть это противное, строптивое, упертое «но».
И оно таки влезло.
Дело в том, что Люся любит цветы. Все её подоконники сплошь заставлены горшочками разной формы, из которых во все дыры лезет что-то зеленое. И я так давно дружу с Люсей, что уже не ржу при слове «аморфофаллос» или «калоцефалус», не считаю слово «суккулент» матерным, и даже название «замиокулькас» выговариваю со второго раза. Это так, чтоб вам было понятнее, насколько часто мне приходится обо всём этом слышать.
Итак, в то роковое утро после бодрящего утреннего секса, к которому ему, пусть с трудом, но все же удалось приобщить Люсю, радостный Мирон голышом прошлепал к окну, отодвинул тюль, потянулся открыть пошире форточку, привстав на носки, и...
И с размаху опустился голыми мудями прямо на кактус опунцию.
Справка.
Семейство Опунциевые (Opuntioideae) объединяет растения, отличающиеся явно заметными редуцированными листьями, всегда присутствующими у молодых побегов, суккулентными стеблями и особым типом шипов — глохидиями. Глохидии — это мелкие, хрупкие колючки, очень острые и жёсткие, снабжены пильчатыми зазубринами по всей длине и растут в больших количествах пучками вокруг ареол. Попадая на кожу или в пищеварительный тракт, глохидии вызывают сильное раздражение, тем самым защищая растения от уничтожения людьми или животными.
Ещё не до конца понимая, что с ним произошло – колючки опунции очень тонкие и почти незаметные – Мирон прыгал, хватался руками за свой джойстик, орал и матерился одновременно. А глохидии все глубже и глубже вонзались в кожу...
Спросонок, разморённая сексом, Люся долго пыталась влезть в пижаму под аккомпанимент Миронового «блять-бляяяяяяяяяять-блять»...
Я уверена, что за возможность снять на пленку всё, что происходило дальше, братья Цукеры повыдергивали бы друг другу пейсы.
Поняв наконец, что произошло, Люся с несвойственной ей доселе сообразительностью взяла дело в свои руки. Для начала она натянула на Мирона шорты, а попорченные кактусом мудя аккуратно вывалила через ширинку наружу. Потом, (благо, мама субтильной Люси всю жизнь проработала в общепите и приобрела соответствующие формы) поверх шорт, дабы скрыть распухшее непотребство, Мирон был облачен в белый поварской халат ХХХХХL размера со следами рагу и тефтелек в томатном соусе.
В таком виде, душераздирающе подвывая, Мирон с помощью Люси добрался до такси.
Таксис попался нелюбопытный, но вот смешливая медсестра в поликлинике подозрительно долго удаляла иголки из Мироновой залупы. И не потому, что была очень ответственным медработником, а потому, что через каждую минуту почему-то выбегала в коридор, прикрывая рот ладошкой. И еще потому, что ее постоянно отвлекали от работы коллеги – по странному совпадению как раз в это время им срочно понадобились вата, зеленка, карточка больного Мамлизянова и много другого-разного. В общем, полгорода теперь могли узнать Мирона не только в лицо.
Люся, как настоящая боевая подруга, все это время держала Мирона за руку и всячески ободряла.
Да только не сложилось у них почему-то... Мирон вскоре забрал свои компакты и мышку из Люсиной квартиры и растворился в необозримых просторах интернета. С работы тоже уволился.
...Иногда, возвращаясь мыслями в прошлое, я пытаюсь представить, как могла бы сложиться жизнь Люси и Мирона, не встань на пути их любви кактус опунция. Я много об этом думаю...Но всегда прихожу к выводу, что все к лучшему. Ведь вряд ли Люся была бы счастлива с человеком, который не любит ее зеленых друзей...

(с)СъешьМоюПомаду