Действительно, лето.

Марка не гуляла нормально еще ни разу с начала мая. Действительно, пора бы выползти. Женька классная. И тихая. И не полезет в душу. Правда, надо собраться и встретиться. Нельзя всю жизнь прокисать между домом и магазином. Ева соглашается.
Маринка тоже.

Две женщины, не сказать, чтоб юные, но далеко не развалины, сидят на скамейках возле варварски роскошного фонтана, изображающего Похищение Европы.
Сидят они, словно на тарелочке. Много солнца, смеются звонками трамваи, летают ветерки.
Марка балансирует на парапете среди ледяных капелек, держится за ручку мальчика лет шести. Он тоненький, чернявый, весь в маму. Уже успел где-то загореть. Мальчик Пашка, оказывается, очень внимательный юноша. Маринка немедленно попадает под его опеку. Можно просто наблюдать.
- Какой он у тебя классный! - говорит Ева.
Женечка гордо кивает.
- Вы похожи! - добавляет Ева.
- Мы с ним оба тощие и ушастые - говорит Женечка.
- А где ты работаешь?
- В ТЮЗе, как и раньше.
- Там же не фига не платят! - удивляется Ева.
- Ну... я для себя. У нас интересно. Денежка есть, я же не одна работаю.
- А, ну тогда ладно.

Через час Женечка приглашает Еву к себе домой. Ева не было в гостях уже целую вечность. Наверное, стоит поехать. День прекрасен!
- Папа наш на работе до десяти, посидим, у меня блинчики есть.
Автобус, виляя меж тополей и домов, привозит Еву к высокой советской свечке. Марка важно сидит на ручках. Ева прижимает ее к себе, любуется Маркиным нежным платьем, и чувствует себя очень молоденькой, очень.

Женечка рассказывает ей про всякие вещи, как они семьей ездили на Шира, и как будет здорово взять с собой Еву, если она захочет.
Ева вспоминает:
- А помнишь, Женька, как мы на Боровом искали котел?
Женечка радостно подхватывает воспоминание. Она, конечно, помнит. Между тем - лифт, дверь, ключи. Дети выпущены в квартиру, а женщины отправляются на кухню.
Кухня - маленькое чудо.
- Какой уголок замечательный - хвалит Ева.
- Ну, это наш папа - смущается Женечка. - Он, когда мы только поженились, вдруг увлекся столярным делом. Знаешь, как он сначала ругался! У него получались только какие-то страшные ящики. Разволнуется, на меня накричит, пассатижи об стену! Потом покурит. И снова пилить, колотить. Я так смеялась!

- Да уж, помню - говорит Ева - вещи кидать об стену, такое и я помню. Истерики по каждому поводу, как будто я виновата, что тебе Бог не дал ни рук, ни мозгов.

Женечка кипятит чайник, ставит на плиту сковородку.

- Мой первый - это вообще было шоу - говорит Ева. - Ну, ты же помнишь?
Женечка молча кивает.

- Я думала, он меня однажды пристукнет, честное слово.
- Ну, может, просто не реагировать так остро? - поворачивается к ней Женечка.
- Может, и так. Но я не выношу, когда на меня орут. Мое право!
- Да, само собой, я не спорю. - Отвечает Женечка. - Давай покушаем. У меня еще вино есть, у нас тут рядом магазин, там продают разливное. Ты абрикосовое будешь, или сливовое? Я папаньке нашему беру, он после работы любит выпить вина.
- Он у тебя не алкоголик? - настороженно спрашивает Ева.
- Не, он просто любит немножко посидеть. Если он со своими ребятами сидит, там он и водки может нахрюкаться. - Женечка улыбается. - Но я не вмешиваюсь. Позвонил, сказал, что живой. Ну, и я спокойна.
- Меня трясло, понимаешь, от этих "ребят". Не знаю... Работы нормальной у него нет. Дома мышь повесилась, денег нет. Я вкалываю от забора обеда, на дом работу беру. А у него, видите ли, депрессия, что он несостоятельный муж! Ну ептвою мать!
- Тише, ребятишки...
- Ой, прости.
- Да ничего. Я тебя понимаю. Это же трудно, когда семья не получается.
- Проще развестись.
- Наверное. А где ты рожала?
- Мама! Мариночка хочет блин! - провозглашает от двери Пашка.

...Ребятишки, накормленные блинчиками, растолкались по углам. Марка заснула прямо на огромном желтом льве. Пашка сидит в наушниках и увлеченно стреляет по врагам. Девочки бегают курить на балкон и пьют свое вино.

- Надо потом позвонить ему, сказать, что мы все выпили, пусть возьмет еще себе - говорит Женечка.
- Ну, если мужик нормальный, то конечно - соглашается Ева.
- Да он нормальный. Он сначала даже... я думала, это алкоголизм. Но потом оказалось, что все совсем не так ужасно. Он однажды просто перестал дергаться. В один день. Я помню, как это было. Пашка родился, и он... из дому сбежал. Мама говорила, что мне надо переехать к ней. Я переехала. Потом перезвонились, на Пашкин годик. Он пришел с игрушками, схватил его к себе, держит... и я вижу, что у него лицо... Я думала, он сейчас ребенка убьет. А он говорит: домой вернись, я почти все время на работе теперь, не буду больше тебя колебать. Я вернулась. Были какие-то проблемы, но мы их решили. Каждый считает до десяти.
Улыбка. Тонкая сигаретка пахнет яблоком.
- Слушай, ну, нормальный мужик, видимо, просто ему тяжело пришлось - говорит Ева.
- Пойдем на кухню?
- Ага.

- А тут еще, видишь, как. Если ты сама чувствуешь, что есть для чего бороться, ты борешься за семью. - говорит Ева. - А если, как мы - просто бесполезно. Ему ничего не надо. Ему все равно, что будет - развод, не развод, скандал, не скандал. Чтобы только по дружкам болтаться и валяться на диване. Ну, ты помнишь, какой он у меня был.
- Да... я помню... - тихо отвечает Женечка. На секунду приостанавливается в дверях. Потом проходит на кухню.
- Я поэтому и рожать тогда не стала.
Женечка открывает холодильник и перебирает продукты, думая о чем-то своем.
- С таким мужиком это ребенок без отца гарантированно. А если бы мальчик родился? С таким папой?
- Может, ты хочешь зефирку или яблоко? - спрашивает Женечка.
Ева мотает головой. И, задумавшись на минутку, говорит:
- Просто у тебя нормальный мужик, поэтому ты можешь сидеть в этом ТЮЗе, печь блинчики, отпускать его к друзьям. Ты спокойна. Ты можешь ему позволить ездить по корешам, ругаться, вино пить после работы. Ты точно знаешь, что от этого ничего плохого не будет. Я не завидую, пойми, я просто очень рада, что хоть у кого-то все хорошо. Это твое женское чутье. Оно не обманывает. Если мужик годный, то ему можно прощать многое, потому, что нечего бояться. Он не предаст, не бросит, никуда не денется. Он обеспечит семью. Хорошо зарабатывает, да?
- Ну да. Неплохо.
- Ну вот, значит, все эти проблемы, что у вас сперва были - это просто притирка друг к другу. Ты чувствовала, что он - Человек. И вы сделали все, что нужно, чтобы быть вместе. Ты молодец. Никто же не идеален. Особенно сначала.
- Ага. Ты на меня не обижалась?
- В смысле?
Ева стоит у холодильника. На холодильнике россыпью бусы, какие-то розетки-вазочки, пара фотоальбомов и отвертка.
- Когда я вышла замуж, нас все наши поздравили, а ты нет.
- Ой, я не помню вообще, что я шесть лет назад делала.
- Семь.
- Тем более.
- Ну и хорошо.
Ева берет фотоальбом и открывает его.
На нее смотрит располневший шатен в клетчатой рубашке.
Ева вскрикивает. Отбрасывает альбом обратно на холодильник, и разворачивается к Женечке.
Они стоят напротив друга на маленькой красивой кухоньке.
- Так это?.. Да как же, блядь?!
Женечка растеряно отвечает ей:
- Я думала, ты знаешь...

Криво улыбаясь, Ева пожимает плечами, делает шаг назад... потом почти бежит на балкон, хватает свои сигареты, ищет глазами зажигалку, а следом за ней выбегает Женечка. Она прикуривает Еве, и медленно говорит:
- У тебя здесь спит ребенок. Не спеши. Не надо никуда бежать. Он приходит поздно.