Жена попросила Макара сдать бутылки, которые скопились на балконе за долгий срок. Макар не мог отказать. Он появился на улице, делая вид, что несет пакет с мусором, но бдительные охранники из ювелирного магазина напротив распознали криминальный характер его похода, и вызвали подмогу.
Ему скрутили руки, пакет опечатали, позже на допросе вынимали одну бутылку за другой и спрашивали, что он намеревался делать с каждой, не коктейль ли Молотова-Риббентропа?
На третий день содержания явился человек, который предложил ему сделку. Они едут во Францию, где обучают его тамошнему винному искусству, и его дело тогда заминают. Макар был согласен, поскольку отчасти беспокоился за жену, и спросил, может ли он переодеть домашние тапочки, явившись домой на час, и сообщив своей супруге в чем дело? В этом ему было отказано, однако из Франции ему вполне можно будет отослать короткое сообщение по мобильной линии с просьбой не волноваться.
Потом его доставили в аэропорт, заставили одеть на тапочки целлофановые мешки, - определив рисунок на пятках, чтоб не сбежал, - и самолет синей птицей покинул страну олимпиад и щебеночных автобанов.
Во Франции его отправили в Прованс. В городке Грасс ему преподали первый урок, налив стакан бардовой жидкости.
- Что это? – спросил он.
- Ты догадайся.
Он понюхал и скривился:
- А почему у вас молочка… красная?!
Так началось его обучение. Ему объяснили, что настоящий сомелье должен принести присягу, отказавшись на будущее от употребления крепких напитков, после чего провели тест. Он был затяжным, поскольку Макар, оказалось, совсем не различал запахов. Для него все пахло кефиром, - что божеле, что бордо. Ему предложили на выбор напитки покрепче, и слабая надежда явилась, когда он понюхал водку. Ее одну он смог распознать!
Так он стал единственным в группе водочным сомелье.
Учил их известный француз Марцинкевич (хотя он был повар). Сначала в Грассе, а потом в одной из самых очаровательных деревушек Прованса он оттачивал свое мастерство, отличая Absolut от Veda одним потягиванием из носа или коротким глотком.
На экзаменах ему поставили высший бал за артистичность. Он хватал стакан, - в это время отставив другую руку от себя, оттопыривая мизинец, и шаркал ножкой, - высоко поднимал его, рассматривая состав на солнце, а потом только, крякнув, подносил его к лицу, где начинал мерно помешивать водку, делая круговые движения. Затем его нос вонзался в пространство стекла, откуда резкий ток сивушных масел и брабантских спиртов говорил ему о многом.
Ему выдали диплом и штопор сомелье (впрочем, позже он научился открывать любую бутылку щелбаном).
И отправили домой. По распределению он попал на ликеро-водочный завод в Жульевичи (городок расположен на границе с Западной Украиной). В общежитии, куда его поселили, на reception спросили:
- Куда селить? В одноместный или с соседом в двушку?
- Что за вопрос! Конечно, в одноместный!
- А вы к нам на водочный, это правда?
- Ну да.
- У нас там местные не держатся. А вы не похожи.
- На кого?
- На Алена Делона.
- Если он из Франции, это не значит, что мы похожи, - неопределенно ответил Макар, и галантно подмигнул.
Завод оказался длинным серым помещением, где сидели таджики, и пили чай из термосов. Потом появился Иваныч, начальник цеха, и попросил продегустировать партию.
Макар открыл бутылку, понюхал, потом подбежал к большой емкости, куда набиралась выходная жидкость, сунул туда нос… и повалился на нее, едва не перевернув. Его оттащили за ноги, и привели в чувство.
Он объяснил, что водка никуда не годится, слишком много сивушных масел… и еще он не может распознать техпроцесс. Он наморщил лоб и выдал:
- Обычное размешивание! Так и есть! Вы какой спирт используете?
- Люкс.
- Да нет, это не люкс.
- А что это?
- Не знаю, какой-то парфюмерный спирт. Но водкой не пахнет совсем.
Он сидел и раздумывал, какой это может быть спирт.
- А что нужно, чтобы запах был свойский? - поинтересовался Иваныч.
- Вылить эту гадость, и сделать настоящую водку.
- А это как?
Макар объяснил.
По лицу Иваныча стало ясно, что он не понимает тонкостей. Выяснилось, он умеет только по-менделеевски мешать спирт с водой, не всегда в нужной пропорции.
Через несколько дней Макара был отправлен в короткий неоплачиваемый отпуск, поскольку пытался вмешиваться в процесс, и даже сделал заказ на березовые фильтры, чем Иваныч был крайне возмущен. Потом смотрящий за Макаром был вызван на разговор, после которого было решено на завод его больше не пускать.
- Может, домой отпустите? – спросил Макар, услыхав решение.
Но это было преждевременно: свой срок за провинность он еще стране не отдал.
Ему предложили перейти в местный ресторан "Блеклая Фанни", работа обещалась поздняя: ночная, с особыми условиями. Едва он появился внутри, как ему показали на барную стойку.
Макар возразил:
- Но я не бармен! Я сомелье!
- Сом… а это кто?
- Я могу отличить две хорошие водки по запаху.
- Да? А что ты еще умеешь делать?
- Больше ничего. Во Франции этого достаточно для жизни.
- Ну… здесь ты не там. Коктейли умеешь крутить?
Ему пришлось провести ночную смену за стойкой, где он простоял, открывая, и нюхая из бутылок. Иногда ему приходилось кидать эти бутылки в руки, что тянулись к его стойке щупальцами со всех столов. Когда на утро он забраковал там всю партию "белой", что использовали в коктейлях, его уволили.
Еще один шанс он получил спустя неделю, его отправили на смежное производство, что находилось в соседнем районе. Тамошний ликеро-водочный завод производил за смену не менее тысячи литров горячительного. Впрочем, ликера никакого он не делал – только водку. Одна ночная партия продукции с трудом вмещалась в товарный состав. Днем там работали только для внезапных проверок.
Задачей Макара, как ему объяснили, было придание необходимого аромата, - резкого, с пшеничной ноткой, - присущего исконной русской водке.
- Но ведь проще придать его сразу, во время производства, - вставил свое слово Макар. – Зачем усложнять?
Но его мнение не приняли во внимание, а простота никого не интересовала, - только объемы.
Макару присылали несколько порошков с отдушками, которые он, скрепя сердце, добавлял в конечную жидкость. На выходе, тем не менее, получалось отвратительное пойло, которое становилось поперек горла и не хотело идти дальше. Пшеничная нотка тут мало помогала, поскольку любители водочного запаха сбыту явно погоды не делали, и на них никто не рассчитывал.
Скоро Макар восстал:
- Нет, это полная невозможность! Чем мы тут занимаемся? То что мы тут фабрикуем, водкой назвать нельзя! Страшное мердэ, вот это что!
К нему подошел Митрич и ухватил за рукав.
- Ты чего ерепенишься? – спросил он, увлекая Макара за собой. – Хочешь, чтобы срок продлили? Или опять во Францию хочешь загреметь?
- Нет, только не это!
- Они это быстро оформят, - Митрич завернул в закуток, где достал шкалик и налил из него в рюмку:
- На, попробуй хорошего напитка, сразу легче станет!
- Я сомелье, я не пью! – вспомнил Макар.
- Я тебе не говорю - выпей, ты просто попробуй! Думаешь, если бы я был как все, еще кто-нибудь мог бы следить за розливом?
Макар из вежливости понюхал, и тотчас ожил:
- Слушай… это… ты где это взял?
Он немного попробовал:
- Да ведь это Negatiff 56-го года! Откуда, Митрич?
- А вон из того кранчика.
- Из какого?
- А вон.
- А что это за кранчик?
Митрич кратко объяснил: на определенном этапе технология нарушается, естественно, ради увеличения объемов. Никто не задается целью ухудшить свойства напитка, но вот почему-то все равно оно неизменно делается отвратительным, это свойство. Именно тогда водка превращается в пойло. Но до этого этапа есть кранчик, - правда, не для всех, в основном для особых людей, которые пробуют, а потом представляют элитные сорта на выставках.
- Но ведь это обман! То есть… это отрава, похмелье для народа!
- Это не наша боль.
- Ведь это… полная невозможность! Ради небольшой выгоды производить эту дрянь, чтобы потом, в конце концов, потерять весь рынок. Куда смотрит ваш менеджмент?
Митрич покряхтел в ответ, но ничего не сказал. Тогда Макар, позабыв о присяге, попросил еще чудодейственного напитка, и употребил его вовнутрь. Потом употребил еще, еще и еще.
Наутро его вызвали в райотдел службы безопасности. Вернули тапочки и тренировочные штаны, взяли подпись об освобождении, подписку о неразглашении, на прощание сказали:
- Что же, товарищ Макар, вы покидаете нас, очищенным от скверны, но с явными нарушениями распорядка. Это никуда не годится, как вас понимать? Учтите, если опять попадетесь, то в следующий раз мы не будем закрывать на это глаза, и отправим вас в Лангедок, учиться на шоколатье. Имейте это в виду! Адиос!..