Прогулка с мопсом – это такой странный сплав из неловкости, стыда и нечастой гордости, когда встречаешь другого мопса и думаешь: «А мой-то жирнее и хрюкает громче!»
Если ты триумфально выезжаешь на улицу верхом на двухтонном доге, который смотрит на прохожих, как на ходячие бифштексы – то это автоматически добавляет тебе в глазах окружающих немного авторитета. С моей помесью свиньи и таракана такого не случается никогда. Эмоции у других людей он вызывает самые разные, в диапазоне от «ути-пути» до «фу, он меня обслюнявил». Но никогда этой эмоцией не бывает преклонение или хотя бы: «Осторожнее, у него мопс!!»
Впрочем, сам Агамемнон, конечно, не осознает того, что персонаж он комический. На вражеские кусты, мусорные пакеты и котиков он бросается с дерзким лаем, переходящим в скуление: «Пожалуйста, дай я тебя сокрушу». А затем начинает безудержно чихать. Это очень неловко. Только что твой пес рвал на себе рубаху и орал на здоровенного мастифа, а через пару секунд начинает чихать так, будто все, что есть в его жизни – это бронхит. Все равно что Кличко, вдохновенно икающий после того как изувечил очередного двухметрового монстра.
С другой стороны, мопс вызывает у окружающих гораздо больше симпатии, чем с аппетитом уплетающий твою ногу ротвейлер. Около нашей нынешней обители находится фитнес-клуб. У его заднего входа периодически тусуются какие-то зловещие верзилы, в которых я с помощью дедукции опознал охранников вип-посетителей. На днях я проходил мимо них и услышал себе в спину хриплое: «Э, брат, иди сюда». Агамемнон нассал на чью-то сумку? Чихнул в лицо самбисту-супертяжу? Почему я так мало ходил на восточные единоборства? – вот мысли, пролетевшие в моей голове.
Оборачиваюсь, а три лысых амбала стоят на коленях и чешут пузо милостиво принимающему это Агамемнону. Называют его «братухой», гогочут над хрюканьем и восторженно поясняют друг другу: «Это мопс! Прикинь, мопс!» Тоже мне, кинологи.
Заводите мопсов. Это унизительно, но увлекательно.

(с) Юрий Кальмарченко