Стою на первом этаже своего дома, жду лифт. В подъезд заходит мама с маленькой дочкой, которая по непонятной мне причине заливается звонким собачьим лаем.
Мамаша пытается успокоить ребенка:
— Лизочка, солнышко, хватит, весь подъезд на уши поставишь.
Но Лизочка остервенело носится вокруг мамы и гавкать не прекращает...
Не стану отрицать, конечно, для жизни уровня “ах” необходимы бюджетные средства, низкий уровень коррупции, честные суды, прозрачное законодательство и медицинская реформа.
То, что сдвигается с места медленно, как тектонические плиты, и не всегда зависит от вас напрямую.
Но существует огромное количество способов улучшить ежедневную жизнь до уровня “ок”.
Во-первых, своими руками, во-вторых, бесплатно.
Как я упоминала во вчерашнем посте о норвежских “хрущевках”, не срать по подъездам – это бесплатно...
- Ой , а Вы кто? - удивилась Аня , увидев в дверях мужчину лет тридцати , невзрачного вида , в поношенном плаще , грязной вязанной шапочке и со щетиной на лице . . .
Приехала к нам свекровь пожить, пока в её квартире ремонт идёт. И, так как свекровь сама не знала, чего хочет, то не было этому ремонту ни конца ни края.
За те 4 месяца, что эта не умеющая молчать женщина, живёт у нас, моя голова опухла от обилия ненужной информации, а на языке скоро появится мозоль от необходимости отвечать. В её присутствии я видела один возможный плюс: помощь с ребёнком.
Но, как оказалось, свекровь приехала вовсе не для этого...
Как-то много вокруг стало ванили, аж противно. Давайте-ка въебём пятиминутку ненависти.
Итак. Я ненавижу...
Я ненавижу тупое лицемерное ханженство.
Что за идиотическая попытка всех наебать и притвориться, что мы, взрослые люди, не ругаемся матом и не ебёмся? Каким таким ёбом об коленку были выбраны из всего многообразия человеческой жизнедеятельности именно эти два действия? Почему нести хуйню можно,
а слово "хуйня" под запретом? Почему показывать бесконечный мордобой, мокруху, бухач и истерики можно круглые сутки, а женскую сисечку - строго после 23:00? Сисечка у нас оборотень наоборот?
С наступлением темноты теряет часть волшебной силы и становится сравнительно безопасной для общества?..
Отец (рыком): - На меня смотри!.. Что это? Я тебе только что объяснял!
Сынишка (всхлипывая): - Кру-жо-о-чек!
- Какой ещё кружочек, балбес?! Я тебе что говорил? Как это называется?!
- Яйцо.
- Какое, к чертям, яйцо?! Что я тебе тут битый час...?!
- Кле-етка.
- И какая это клетка?!
- Яйцо-клетка.
Отец (артикулируя): - Яйце, идиот! Яйце-клетка! Повторяй!..
Однажды наблюдал дикую сцену. Женщина выкрикнула совершенно театрально, ужасно переигрывая, заламывая руки и даже ноги, заваливаясь при этом на бок, и оттого невыносимо пошло, такую фразу:
- Как ты мог не сказать мне, что разлюбил?!?!..
И еще интересует – откуда это ебаное упрощение нравов? Посмотрела не так- шлюха, сказала то, что думаешь – дура, состроила глазки- блядь, выпила кофе на подоконнике- ванилька, обрезала челку- эмо…
Куришь-пьешь-материшься- все, ебать, мать детей-инвалидов с тремя кредитами на пересадку им соседской печени.
Нет, я все понимаю, мера есть всегда. Но бля…
Вот многие спрашивают: «Лора, а как в тундре с туалетом?» «А с туалетом в тундре, — говорю я, — всё замечательно. Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового «Собрания» удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить). Этот туалет простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это...» Впрочем, это не единственное неудобство.
Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери. Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика. Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми болтались драные ковровые дорожки. Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот.
Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек...
