Недавно у меня был разговор с пятилетним ребенком, сыном моего друга. Он ходит в более или менее приличный детский сад — не совковый, но и без изучения какого-нибудь урду. После разговора с ним я понял, что он уже все знает про нашу страну. Этот мальчик изложил мне очень точную концепцию взаимоотношений власти и граждан в России. В свои пять лет он разобрался в самом главном — в том, что является квинтэссенцией совка.

Квинтэссенция совка — это тихий час. В тихий час всех скопом заводят в большой зал — все, так сказать, население. Для начала нужно снять штаны, что для детей, к слову, существенный момент. Для взрослых — тоже существенный, просто наша власть редко заставляет нас делать это в буквальном смысле, придумывая другие, не такие прямолинейные способы унижения. После того как ты снял штаны, надо залезть в кровать. Если вы не были в такого рода заведениях, поясню, что в рамках борьбы с детским онанизмом регламентирована и поза: руки должны лежать поверх одеяла. Причем в детском саду, куда водят сына моего друга, этим не ограничиваются и требуют повернуться на бок, а руки положить под голову. После чего малограмотная тетка в белом халате, которая руководит процессом, зверским голосом говорит: «Та-ак, спать!» И отваливает — поскольку власть, даже если и издает законы и постановления, то не собирается все время вас контролировать: дала команду диким голосом и отвалила. Сама тетка, кстати, считает время тихого часа своим отдыхом. Иначе почему она свирепствует, если кто-то из детей кричит? В тихий час она может посидеть с другими тетками, попить чай, померить сапоги. Власть отдыхает. Иногда она врывается и снова орет — у кого-то публично растопчет человеческое достоинство, кого-то заставит стоять без штанов в углу.

Я спрашиваю этого мальчика: «Ну и что? А ты — спишь?» Он говорит: «Нет, я спать не хочу, и вообще большинство спать не хочет, но можно просто, когда она входит, перестать разговаривать и закрыть глаза. Ей этого достаточно». Действительно, власти не нужно, чтобы вы исполняли все ее предписания — ей достаточно простейшей имитации, демонстрации лояльности: «Мы не требуем, чтобы ты что-то делал — ты просто можешь тихо лежать с закрытыми глазами». А по окончании тихого часа в качестве награды за молчаливое лежание предлагается отвратительный кисель или кипяченое молоко с пенкой — все то, что каждый в детском саду люто ненавидит.

Любой ребенок, который прошел через тихий час, понимает, как правильно существовать в этой стране. Можно запретить КПСС, назначить каких-то людей капиталистами, олигархами — кем угодно, но совок не отменен. И в этом смысле ничего кардинально в России не изменилось. В основе всего грубая сила и унижение. Насилие до сих пор является самым эффективным средством достижения каких-то целей. И это не изменится никогда.

Единственное, что у нас противостоит тотальному насилию, — это коррупция. Здесь тоже ничего не изменилось, и мне смешно, когда кто-то в России пытается бороться с коррупцией. Никто из этих людей не понимает ее сути. Они думают, что проблема сводится к какому-то чиновнику, который берет взятки. В России нельзя победить коррупцию, потому что там, где есть культ насилия и вражды, есть и культ дружбы, а дружба и коррупция — это одно и то же. Когда я стал главным редактором и появилась возможность, а иногда даже необходимость куда-то ходить и с кем-то знакомиться, я для себя принял решение: я ни с кем не знакомлюсь и никуда не хожу. Потому что завтра мне придет заметка, и там будет написано, что мой новый знакомый, например, проворовался. И он начнет мне звонить и вспоминать, как мы вместе сидели, например, в сауне или ресторане. И как носитель русской культуры я ему, конечно, отказать не смогу. И читатель не увидит этой заметки. Это тоже не изменится никогда.

Вообще культ дружбы характерен для бедных авторитарных милитаризованных обществ. Эта дружба идет от, скажем так, однополчанства, воинского братства. «Я для него все сделаю — он мне жизнь спас». Что значит «я для него все сделаю»? Если я, например, начальник ЖЭКа, а он живет в моем доме, то у него в квартире будет горячая вода, а у остальных — не будет?

Есть такое слово — «блат». Открываем «Справочник по ГУЛАГу» Жака Росси, француза, который посидел здесь от всей души — с 1936 по 1961 год. «Блат» на идише одесских воров бабелевских времен значит «ладонь». «У меня есть блат там-то» означает, что у меня есть рука там-то. Блат передается через рукопожатие. То же самое с коррупцией. Это инфекционное заболевание, которое передается через рукопожатие.

Но для того чтобы понять и победить совок, на него для начала нужно хотя бы взглянуть со стороны. А у нас с этим большие проблемы, причем уже очень давно. Даже когда мы едем за границу, мы видим совсем не то, что те, кто приезжает к нам. Скажем, иностранцы — дипломаты, ученые, шпионы — в своих отчетах о России XVI-XVIII веков в основном пишут о государственном устройстве, о быте, нравах, религиозных представлениях, торговле, военном деле. Европейцы именно на это обращают внимание. Для сравнения можно посмотреть воспоминания русских путешественников и чиновников того же времени о европейских странах. О чем пишет царский посланник? «В Остродаме ужинал в таком доме, где стояли нагия девки; кушанья на стол и пить подносили все нагия; а было их пять девок, только на голове убрано, а на теле никакой нитки». Многое же ты узнал о Голландии, старик.

Русские по-прежнему смотрят на мир такими же чисто туристическими глазами. Границы открыли, но никто не пользуется этой новой свободой для того, чтобы взглянуть со стороны на собственную жизнь. Как в Европе власть узнает, что хочет общество? Один из путей: люди выходят на улицу, говорят о том, чего они хотят или не хотят. В нашей культуре этого нет. Уличные протесты до сих пор нечто маргинальное — у нас с плакатами ходят пенсионеры и националисты. Никогда дети во время тихого часа не встанут, не сомкнут свои голые жопы в ряды и не прогонят эту суку в белом халате, и даже дома побоятся пожаловаться на нее матери. Русский способ борьбы с властями — молчаливый саботаж. Спать я, конечно, не буду. Но помолчать могу. Скажут, что надо спать, — я закрою глаза. И даже если во время тихого часа кого-то будут мочить на соседней койке — я все равно постараюсь ничего не замечать.